Сообщение солдаты 18 19 века. Русский военный костюм в России XVIII - начала XX века

17.05.2020

В конце XVIII – начале XVIII вв. русская армия претерпела кардинальные изменения. Старое устройство армии уже не отвечало требованиям обороны государства и задачам внешней политики. Военная реформа начата были Петром I в 90-х гг. XVII в., и закончены к 1709 г.

В 1690–1699 гг. из "потешных" отрядов были сформированы Преображенский и Семеновский полки, а из наиболее боеспособных стрельцов – два "выборных" московских полка под командованием П. Гордона и Ф. Лефорта. Тогда же правительство молодого царя Петра I приступает к созданию большого Азовского флота.

В 1699 г. были сформированы 29 пехотных полков и 2 драгунских полка. Однако сохранялись еще гарнизонные стрелецкие полки и дворянская конница. Она была ликвидирована после неудачного сражения русской и шведской армии под Нарвой 19 ноября 1700 г. Место дворянского конного ополчения заняла кавалерия драгунского типа. Было начато строительство первых кораблей для Балтийского флота. В 1704 г. в Санкт-Петербурге была основана Адмиралтейская верфь. Она стала центром кораблестроения в России.

В 1705 г. в России была введена новая единая система комплектования армии и военного флота – рекрутская повинность. Во всех губерниях страны были устроены специальные "станции" - пункты сбора рекрутов, которые ведали набором солдат и матросов. Как правило, рекрутировался 1 новобранец с 500, реже с 300 и в исключительных случаях со 100 душ мужского пола. В эти годы значительно усилился Балтийский флот. К концу Северной войны Россия имела на Балтийском море 120 парусных кораблей (в т.ч. 32 линейных корабля) и около 400 гребных судов.

Новые регулярная армия и военно-морской флот создавались по западноевропейскому образцу. Армия делилась на дивизии и бригады, не имевшие, однако, постоянного состава. Единственной постоянной единицей в пехоте и кавалерии был полк. Пехотный полк с до 1704 г. состоял из 12 рот, сведенных в два батальона, после 1704 г. – из 9 рот: 8 фузилерных и 1 гренадерской. Каждая рота состояла из 4 обер-офицеров, 10 унтер-офицеров, 140 рядовых и делилась на 4 плутонга (взвода). В каждом из плутонгов было 2 капральства. В 1708 г. в русской армии были созданы гренадерские полки, обладавшие большой огневой мощью.

Кавалерийский (драгунский) полк состоял из 10 рот, в т. ч. одной конногренадерской. Каждые две роты составляли эскадрон. В каждой роте было 3 обер-офицера, 8 унтер-офицеров и 92 драгуна.

В 1701 г. в российской армии был сформирован первый артилерийский полк. По штату 1712 г. он состоял из 6 рот (1 бомбардирная рота, 4 канонирские роты, 1 минерная рота) и инженерной и понтонной команд.

Общая численность вооруженных сил России к 1725 г. (концу царствования Петра I) достигла 220 тыс. человек.

В 1730-е гг. в русской армии были проведены некоторые реформы, инициатором которых стал генерал-фельдмаршал Б.К. Миних. Были сформированы кирасирские полки (тяжелая кавалерия) и гусарские легкоконные роты из выехавших в Россию грузин, венгров, валахов и сербов. На южной границе организовано Слободское казачье войско.

К середине XVIII в. русская армия насчитывала 331 тыс. человек (в т.ч. в полевых войсках – 172 тыс. чел.) Дивизии и бригады стали штатными соединениями, но имели разный состав. На период войны создавались корпуса и армии. Пехота состояла из 46 армейских, 3 гвардейских и 4 гренадерских полков, кавалерия – из 20 драгунских 6 конно-гренадерских и 6 кирасирских полков. Появилась легкая егерская пехота, которая к концу XVIII в. насчитывала более 40 батальонов.

В кавалерии, кроме драгунских и кирасирских, были сформированы гусарские (легкоконные) полки. В 1751–1761 гг. они формировались из сербов, молдаван и валахов и носили иррегулярный характер. После ликвидации украинского Слободского казачьего войска были созданы т.н. "поселенные" гусарские полки из бывших слободских казаков. С 1783 г. гусарские полки стали регулярными.

Качественно и количественно изменился русский военный флот. Военно-морские силы состояли из парусного флота, действовавшего в открытом море, и гребного флота для десантных операций в прибрежной зоне. Основу парусного флота составляли линейные корабли с вооружением от 50 до 100 пушек. Пушки устанавливали вдоль бортов и их стволы выставляли наружу через специальные отверстия. В сражении корабли выстраивались в линию против такой же боевой линии противника и обрушивали на него огонь бортовых орудий, иногда сходились на абордаж. Тогда крючьями притягивали борт вражеского корабля, высаживались на него и брали в плен или уничтожали команду. Фрегаты с 25–50 пушками были меньше, но более маневренные, они действовали самостоятельно. Бомбардирские корабли боролись с береговыми батареями. Для разведки и связи служили пакеботы, позднее замененные бригами.

Парусно-гребной флот состоял из галер, шняв, прем, бригантин, дубель-шлюпок. В начале XVIII в. больше были распространены скампавеи (полугалеры) с 18 парами весел и 3–5 пушками для стрельбы по береговым укреплениям. Но в конце XVIII в. им на смену пришли гребные канонерские лодки с более мощным вооружением, заимствованные у шведов.

Важным фактором успешного развития русского военно-морского флота стала значительно улучшившаяся обученность матросов и офицеров, слаженность действия экипажей. Кроме того, именно русские флотоводцы стали инициаторами создания новой тактики морского боя.

Победоносные войны второй половины XVIII в. с Турцией позволили России выйти на берега Черного моря. В 1783 г. в Ахтиарскую бухту (Севастополь) из Азовского моря были переведены корабли, составившие костяк Черноморского флота, вскоре прославившийся благодаря победам Ф.Ф. Ушакова. К 1792 г. Черноморский корабельный и галерный флот был вооружен 756 медными и 1900 чугунными орудиями.

ОРУЖИЕ XVIII ВЕКА

В начале XVIII столетия пехотные части русской армии были вооружены гладкоствольными ружьями с багинетом. Пехотное гладкоствольное ружье (фузея) имело калибр 19,8 мм, весило вместе со штыком 5,69 кг, в длину достигало 1560 мм. Масса каждой пули составляла 23,1 гр. Багинет - это холодное оружие в виде длинного лезвия, рукоять которого во время рукопашного боя вставлялась в ружейное дуло, вынуждая солдат прекращать огонь. Гладкоствольные ружья в 1706–1708 гг. были заменены ружьями с трехгранными штыками. Помимо ружей (фузей и мушкетов) пехотинцы петровского времени имели на вооружении шпаги, офицеры были вооружены протазанами, а унтер-офицеры – алебардами.

Драгуны вооружались облегченными ружьями (фузеями), палашами и пистолетами в ольстрах (седельных кобурах). Драгунская фузея имело калибр 17,3 мм, весило вместе со штыком 4,6 кг, в длину достигало 1210 мм. Масса каждой пули составляла 21,3 гр.

Гренадеры имели на вооружении, помимо ружей, еще и гранаты, а некоторые из них – ручные мортирцы. В каждом гренадерском полку было 12 пушек, тогда как в пехотных полках – лишь 2 легкие пушки и 4 мортиры.

Существенные изменения претерпела русская артиллерия. Было ликвидировано многообразие калибров и типов артиллерийских орудий. В полевой артиллерии сохранилось деление на пушки, гаубицы и мортиры. Появились передки, зарядные ящики и картузы – холщовые мешочки с порохом, использование которых облегчало заряжание орудий. Были учреждены постоянные команды для перевозки орудий – фурштадт.

В середине XVIII в. на вооружение пехоты было принято облегченное кремневое ружье образца 1753 г.

Заметные изменения произошли в русской артиллерии. В середине XVIII в. в ходе военной реформы П.И. Шувалова на вооружение были приняты удлиненные гаубичные орудия ("единороги"), сконструированные М.В. Даниловым и М.Г. Мартыновым. Единороги устанавливались на облегченные лафеты с подъемным винтом для облегчения наведения орудия на цель. Эти гаубицы имели более совершенные прицелы и могли вести огонь всеми видами снарядов (ядрами, бомбами, картечью). Некоторые типы единорогов были приняты на вооружение флота.

Социальные условия Европы XVIII века, влияющие на военную систему, были тесно связаны с экономическими. Подавляющее большинство недворянского европейского населения занималось сельским хозяйством, оставшиеся были заняты в ремесленной или торговой сфере, на государственной или военной службе. Солдат рекрутировали в основном из крестьян, что резко ограничивало мобилизационные возможности любой страны в случае войны: вербовка слишком большого числа крестьян сразу же сказывалась на количестве производимой сельскохозяйственной продукции. Кроме того, свои ограничения на численность вооруженных сил накладывали и слабые мощности промышленных объектов - фабрик и мануфактур, не способных одеть и вооружить действительно крупную армию. Правда, прочие категории населения, из которых комплектовалась любая европейская армия (кроме русской), за исключением крестьян, относились к наименее производительным социальным группам. Офицеры принадлежали к дворянскому классу, а довольно большой процент солдат составляли добровольно завербовавшиеся подонки общества, бродяги, безработные и т. п.

Таким образом, армии этого периода были, как правило, небольшими по численности, но имели в своем составе весьма профессиональных солдат, служивших по 15–25 лет. Способ их комплектования был одинаков по всей Европе и основывался на вербовке - добровольном или принудительном призыве наемников, в том числе и иностранцев.

Особенно много иностранных наемников числилось в армиях Англии и Пруссии. Так, англичане в Семилетнюю войну воевали в основном с помощью наемных войск, закупленных или арендованных на время у различных германских владетелей (например, ландграф Гессенский продал англичанам 17-тысячную армию за 2800 тысяч фунтов). Во Франции в ту же Семилетнюю войну численность армии доходила до 290 тысяч, из них 20–30 % составляли иностранцы.

Особенно же это было характерно для Пруссии - в то время достаточно заштатного немецкого владения, мало чем отличавшегося от прочих бесчисленных княжеств и курфюршеств «лоскутной империи» Габсбургов. Маленькая и бедная страна, разделенная на две части и еще недавно находившаяся в ленной зависимости от Речи Посполитой, тем не менее располагала крупной наемной армией. Собственные людские ресурсы Пруссии не дали бы возможности набрать войско численностью 89 с лишним тысяч человек, как это было в конце правления отца Фридриха, и уж тем более - 200 тысяч, как в конце его собственного царствования. Все это придало маленькой Пруссии заметный вес в перипетиях тогдашней европейской политики, тем более, что ее пехота во многом превосходила не только армии других германских владетелей, но и (как показали войны двух веков) таких держав, как Швеция, Австрия, Франция, Речь Посполитая и Россия.

С эпохи средневековья до конца XVIII века европейские войны велись почти исключительно в интересах правящих династий, став, таким образом, «спортом королей». Однако на переломе XVII и XVIII веков у населения стали проявляться ранее скрытые чувства национализма и патриотизма, от которых уже нельзя было отмахнуться. Необходимость сражаться и умирать во имя своего монарха, несмотря на полное непонимание рядовым солдатом целей войны (в самом деле, понимал ли хотя бы кто-нибудь из солдат враждующих армий цели бесконечных войн за Австрийское, Испанское, Польское наследства, суть Прагматической санкции Габсбургов, опубликование которой вызвало первую из перечисленных войн, обстоятельства борьбы за имперский трон Габсбургов и баварских Виттельсбахов или все тех же Габсбургов и Бурбонов за трон испанский), предопределяла чрезвычайно жесткую политическую и социальную ориентацию, сообщавшуюся каждому бойцу (как солдату, так и офицеру) всей системой государства и общества. Прекрасно зная свое дело, наемные солдаты тем не менее отнюдь не горели желанием отдавать жизнь за королей и принцев.

Поскольку армии состояли из лощеной знати, с одной стороны, и отпетых подонков - с другой, это обусловило возникновение такой огромной пропасти между офицерами и солдатами, какой не было ни до, ни после XVIII века. Европейские полководцы эпохи Фридриха в качестве основы боеспособности своих армий рассматривали жесткую дисциплину и точность в исполнении всех приказов. Действительно, только строжайшая и требовательная «палочная» система воспитания в сочетании с жестокой муштрой могли превратить банду вытащенных вербовщиками из вонючих нор бродяг в настоящих солдат. Кроме того, небольшая численность личного состава, трудности набора новых солдат и длительное время, которое затрачивалось на обучение неповоротливых «мужиков» владению оружием и действиям в строю, делали потери от дезертирства бичом всех армий Европы, сравнимым с потерями от ран и болезней. Не будет преувеличением сказать, что солдаты в то время сражались потому, что боялись своих офицеров и капралов больше, чем неприятеля. Все это стимулировало отсутствие воображения, инициативы и порождало педантичность и мелочность в армейской среде.

* * *

На протяжении XVIII века все без исключения европейские армии исповедовали так называемую линейную тактику - построение войск на поле боя в две развернутые по фронту линии, каждая глубиной в 3–4 шеренги. Это было связано с увеличением скорострельности пехотных мушкетов, что позволило постепенно сокращать глубину строя с 6-10 шеренг (начало XVII века) до приведенной выше цифры. В свою очередь, это позволило, при сохранении общего числа солдат, постепенно удлинять фронт боевого построения и обеспечивать таким образом возможность вести огонь все большим количеством стволов. Интервал между линиями составлял порядка 150–500 шагов, в интервалах часто также располагали небольшие подразделения войск и артиллерию. Конница строилась на флангах. Следовательно, за 100 лет, прошедшие с момента окончания в 1648 году Тридцатилетней войны, в войсках почти не появилось как тактических, так и технических новшеств.

Тактика ведения боя также была идентична во всех армиях Европы. Обычно враждующие стороны развертывали свои боевые порядки друг против друга и начинали огневой бой практически при полном отсутствии какого-либо маневра. Длиннющие линии пехоты позволяли развить по фронту огонь максимальной силы, но связывали армию, как кандалы: весь боевой порядок мог двигаться только как единое целое и только на совершенно ровной, как плац, местности медленным шагом. Всякое препятствие, встреченное на пути движения войск, могло сломать строй и привести к потере управления ими. Изменение боевого порядка и перестроение во время боя в ответ на изменение обстановки также признавалось невозможным.

Все это делало непосредственное соприкосновение армий противников и рукопашный бой крайне редким явлением: обычно неприятели останавливались на короткой дистанции и открывали друг по другу залповый огонь. Ведение ружейного огня синхронным залпом признавалось главным элементом стрелковой выучки войск: считалось, что лучше вывести из строя 50 солдат противника сразу, чем 200 в разное время (это оказывало больший моральный эффект). Все сражение при этом превращалось в унылую перестрелку, иногда продолжавшуюся несколько часов.

Штыки применялись очень редко: если одна армия начинала медленное и осторожное наступление (как уже говорилось раньше, более с боязнью сломать свой собственный строй, нежели достичь неприятельского), у ее визави всегда оказывалось более чем достаточно времени, чтобы покинуть поле боя, признав, таким образом, свое «поражение». Сражения действительно крупного масштаба с упорным рукопашным боем и большими потерями в это время происходили крайне редко.

Не последнюю роль в этом играл риск потери в сражении ценнейших кадров хорошо обученных солдат. Перед тем как начать («открыть») сражение, хороший командир должен был рассчитать примерный процент потерь и его результат. Однако даже при желании вступить в сражение он мог не улучить возможности для этого, так как противник со своей стороны, прикинув соотношение сил, запросто мог отойти, не приняв боя. Потери от залповой неприцельной перестрелки были, как правило, невысоки: из пехотного мушкета начала - середины XVIII века в отдельного человека можно было попасть только на дистанции менее ста шагов, да и то в крайне редких случаях, «а на расстоянии трехсот шагов - столь же редко в целый батальон».

Эта особенность линейной тактики вызвала к жизни так называемую «кордонную» стратегию. Войны фридриховского периоды характеризовались сложнейшим маневрированием и стремлением занять наиболее выгодные позиции, отрезать противника от необходимых ему пунктов, запасов снабжения и т. д. Иногда целые кампании проходили при полном отсутствии полевых сражений и выражались в неустанных маршах либо вослед неприятелю, либо прочь от него. По маршрутам следования постоянно выставлялись заслоны, или кордоны - армейские группировки, отрезающие противнику путь к интересующим его объектам или районам.

При всей кажущейся сложности и непродуктивности этой стратегии у нее были свои преимущества. Во время войны армиям, как правило, не разрешалось кормиться за счет гражданского населения (проще говоря, мародерствовать). Перед началом очередной кампании каждая сторона заблаговременно заготавливала снаряжение и продовольствие в специальных складах, именовавшихся «магазинами». При вторжении в глубину территории противника сеть магазинов постепенно продвигалась вслед за армией. Таким образом, умелое маневрирование в сочетании с грамотным расположением кордонов (разумеется, при отсутствии у противной стороны агрессивности и инициативы дать генеральное сражение) могло отрезать врага от его магазинов, загнать в окружение или вынудить покинуть театр военных действий. Так, например, когда тот же Фридрих II в 1744 году вторгся в Богемию, он был вытеснен оттуда австрийским фельдмаршалом Трауном исключительно при помощи маневров без единого сражения, причем прусская армия достигла своих баз в Силезии в состоянии полного разложения.

Кордонную стратегию с успехом применяли до начала наполеоновских войн, когда французы неожиданно для их противников стали не маневрировать, стремясь обойти расставленные вокруг вражеские кордоны, а бить их разрозненные соединения по частям. На протяжении же всего XVIII века противоборствующие армии могли гоняться друг за другом до бесконечности - успех военных действий в конечном счете зависел преимущественно от энергии командующих, способных нагнать и принудить врага к бою.

К сожалению, то время характеризовалось явной нехваткой хотя бы просто способных командиров. Главная же проблема европейской военной мысли начиная с конца XVII века до появления на сцене Суворова и Бонапарта заключалась в том, что никто из полководцев не сумел осмыслить необходимость (возможно, в силу каких-то случайных обстоятельств) преодоления отжившей и рутинной военной системы, в рамках которой они действовали и за границы которой не выходили. Это в полной мере касается и героя нашей книги - бесспорно, наиболее яркого полководца середины восемнадцатого столетия, который тем не менее оказался не в состоянии отбросить старые схемы.

Русский царь Петр, шведский король Карл, король Дании Фредерик, польский король Август, король Франции Людовик, Вильгельм Английский, Леопольд Австрийский и большинство других королей и принцев той эпохи рано или поздно всегда выносили свои разногласия на суд войны. В XVII и XVIII столетиях, точно так же, как и в XX, войне отводилась роль международного арбитра в спорах между народами. Соперничество династий, установление границ, право на обладание городами, крепостями, торговыми путями и колониями - все решалось с помощью войны. Как лаконично сформулировал эту аксиому один из молодых придворных Людовика XIV: «Пушки - самые беспристрастные судьи. Их суждения метки, и они - неподкупны».

Численность армий России и Швеции во времена Петра I

На протяжении пятидесяти лет - всю вторую половину XVII века - самой могущественной и вызывавшей наибольшее восхищение в Европе была французская армия. По количеству солдат она намного превосходила любую другую европейскую армию. В мирное время Франция содержала постоянную армию в 150000 человек, а в годы войны численность ее возрастала до 400000. Во время войны за Испанское наследство восемь больших армий под командованием маршалов Франции одновременно вели военные действия в Нидерландах, на Рейне, в Италии и в Испании. Попечением короля и его военного министра Лувуа, французские солдаты были обучены, вооружены и снаряжены лучше всех в Европе. Благодаря таким генералам, как Тюренн, Конде и Ван-дом, им постоянно сопутствовал успех. Сокрушительный удар, который герцог Мальборо нанес маршалу Таллару при Бленхейме (Гохштедте) не без помощи принца Евгения Савойского, сражавшегося на стороне герцога, было первым крупным поражением французских войск, начиная со средних веков*. Это было время, когда численность, огневая мощь и разрушительная сила всех армий стремительно возрастала. По мере того, как энергичные министры финансов увеличивали налоговую основу для содержания армий, становилось возможным выставлять на поле битвы все большее количество войск. В первой половине XVII века в европейских баталиях с обеих сторон могли участвовать не более 25 000 солдат. В 1644 году при Марстон-Муре - решающем сражении гражданской войны в Англии - Кромвель выставил 8 000 человек против равного количества войск Карла I. Шестьдесят пять лет спустя при Мальплаке Мальборо вел 110000 союзных войск против 80 000 французов**.

* Эта битва произошла в Баварии 13 августа 1704 г. Англичане и австрийцы разбили французов и баварцев.

** Битва при Мальплаке (Фландрия) произошла 11 сентября 1709 года. Австрийский полководец принц Евгений Савойский и английский герцог Мальборо разбили французские войска маршала Виллара.

На вершине своей военной мощи Швеция, при собственном населении в полтора миллиона человек, содержала армию в 110 000 солдат. Петр, даже после роспуска дезорганизованного нерегулярного дворянского ополчения, которое он получил в наследство от Софьи и Голицына, в конечном итоге создал и обучил совершенно новую армию численностью 220 000 человек.

Хотя в эпоху непрерывных войн воинская повинность для всех сословий стала необходимым средством пополнения армейских рядов, большинство армий этого периода все же состояло из профессиональных солдат Многие из них - и офицеры и рядовые - были иностранными наемниками: в то время солдат по собственному усмотрению мог вступить в любую армию и воевать против кого угодно, кроме своего короля. Зачастую короли и принцы, придерживавшиеся нейтралитета, поставляли целые полки наемников для воюющих соседей. Так, во французской армии были швейцарские, шотландские и ирландские полки, в голландской армии - датские и прусские, а в армии империи Габсбургов служили представители всех германских государств. Некоторые офицеры переходили из одной армии в другую с такой же легкостью, с какой современные клерки меняют место работы, но ни те, у кого они служили раньше, ни их будущие наниматели, не видели в этом ничего предосудительного. Мальборо, будучи двадцатичетырехлетним полковником, служил у маршала Тюренна, выступал против голландцев и на большом параде удостоился похвалы самого Людовика XIV. Впоследствии, командуя армией, состоявшей в основном из голландцев, Мальборо чуть было не скинул с трона Короля-Солнце. Некоторое время - до и после вступления Петра на трон - старшие офицеры русской армии почти сплошь были иностранцы; и если бы не они, царь выводил бы на поде боя не войска, а толпу мужиков. Обычно профессиональные солдаты вели военные действия согласно общепринятым правилам. Так, почти без исключений соблюдался сезонный ритм: лето и осень отводились для военных кампаний и сражений, зима и весна - для отдыха, вербовки и пополнения всяческих запасов. В основном эти правила диктовались погодой, Урожаем на полях и состоянием дорог. Каждый год армии Ждали, пока стает снег и зазеленеют луга, чтобы было Достаточно свежей зеленой травы для кавалерийских и обозных коней. В мае и июне, едва подсыхала дорожная грязь, длинные колонны людей и обозов приходили в движение. Проводить маневры, осаждать крепости и ввязываться в сражения генералы имели возможность до октября. К ноябрю, с первыми морозами, войска начинали переходить на зимние квартиры. Эти почти ритуальные правила неукоснительно соблюдались в Западной Европе. Десять лет подряд, пока длилась кампания на континенте во время войны за Испанское наследство, Мальборо ежегодно оставлял армию в ноябре и до весны возвращался в Лондон. В те же самые месяцы старшие французские офицеры возвращались в Париж или Версаль. Давно исчезнувшим атрибутом тех цивилизованных войн были паспорта-пропуски, выдаваемые заслуженным офицерам для проезда по территории неприятеля кратчайшим путем к месту зимнего отпуска. Рядовые, разумеется, подобными привилегиями не пользовались. Для них вопрос о побывке дома до конца войны вообще не стоял. Если им везло, они в течение самых холодных месяцев располагались на постой в городах. Однако гораздо чаще они оказывались в переполненных ветхих казармах и бараках зимних лагерей, где становились добычей стужи. болезней и голода. По весне свежие пополнения рекрут г восстанавливали потери в рядах.

В то время армии на марше двигались медленно, даже когда их продвижение не встречало препятствий. Немногие армии могли пройти в день более десяти миль, обычный же дневной переход составлял пять. Исторический бросок Мальборо от Нидерландов вверх по Рейну в Баварию перед сражением при Бленхейме в то время сочли «молниеносным» - 250 миль было пройдено за пять недель. Обычно движение замедляла артиллерия. Лошади, с трудом тянущие тяжеленные, громоздкие пушки, колеса которых оставляли на дорогах устрашающие рытвины, просто не могли двигаться быстрее.

Армии продвигались длинными колоннами, батальон за батальоном; впереди и по флангам кавалерийский заслон, в хвосте подводы, фуры и зарядные ящики для пушек. Обычно армия пускалась в путь с восходом солнца и становилась на бивуак под вечер. Ежедневная разбивка лагеря на ночь требовала почти столько же усилий сколько и дневной переход. Нужно было поставить рядами палатки, распаковать поклажу, развести костры для приготовления пищи, наносить воды для людей и животных и отвести лошадей пастись. Если неприятель был неподалеку, место для лагеря приходилось подыскивать особенно тщательно и затем еще сооружать временные земляные укрепления с деревянным частоколом - на случай возможного нападения. А наутро, чуть свет, не успевших отдохнуть людей уже поднимали, и в предрассветном сумраке приходилось сворачивать лагерь и снова грузить все на подводы для следующего дневного перехода.

Разумеется не все, даже самое необходимое, можно было увезти в обозе. Армия численностью от пятидесяти до ста тысяч человек могла содержать, себя, лишь двигаясь по плодородной местности и за счет этого удовлетворяя многие из своих нужд или получая дополнительные припасы водным путем. В Западной Европе большие реки служили главными дорогами войны. В России реки текут на север и на юг, а военные действия русских и шведских войск развивались в направлении восток-запад, поэтому водные пути имели меньшее значение и зависимость армий от вещевых обозов и местного фуражирования была сильнее. В Западной Европе военные кампании велись, как правило, неспешно. Были популярны осады - их явно предпочитали значительно большему риску и неприятным сюрпризам, которые сулило сражение в открытом поле. Осадные операции проводились с ювелирной, почти математической точностью; в любую минуту командующий и одной и другой стороны мог ответить на вопрос, как обстоят дела на данный момент и как они будут развиваться дальше. Людовик XIV был горячим приверженцем осадных операций: тут не было опасности потерять большую армию, созданную ценой немалых усилий и огромных затрат. К тому же они позволяли и ему самому поучаствовать в Марсовых забавах без риска для жизни. И наконец, в распоряжении Короля- Солнце был крупнейший в истории военного дела мастер фортификации и осадного искусства

Себастьен де Вобан. Служа своему государю, он успешно провел осаду пятидесяти городов и везде добивался успеха, а построенные им укрепления считались образцовыми на протяжении всего столетия. Вдоль всей границы Франции выросла густая сеть крепостей - от отдельных сугубо военных фортов до больших укрепленных городов. Все эти крепости, идеально приспособленные к особенностям местности, не только великолепно соответствовали своему назначению, но были подлинными произведениями искусства. Обычная их форма - гигантская звезда, при этом каждая стена располагалась так, что была защищена от продольного (анфиладного) артиллерийского или, по меньшей мере, мушкетного флангового огня. Каждый угол звезды представлял собой самостоятельный форт с собственной артиллерией, гарнизоном, тайными ходами для неожиданных вылазок. Могучие каменные стены были окружены рвами в двадцать футов глубиной и сорок футов шириной, также выложенными камнем, перед которыми наступавшая пехота чувствовала себя очень неуютно. Когда строились эти крепости, французские армии вели наступательные действия, и эти исполненные грозного величия сооружения с массивными, украшенными золочеными королевскими лилиями воротами, предназначались не для пассивной обороны, а для того, чтобы служить опорными пунктами французских полевых армий. Впоследствии, когда войска Мальборо рвались к Парижу и Версалю, укрепления Вобана сохранили Людовику его трон. Сам Король-Солнце отдавал должное своему маршалу: «Город, обороняемый Вобаном, неприступен; город, осаждаемый Вобаном, уже взят»*.

* Однако когда Людовик XIV сам присутствовал при осаде, Вобану приходилось делить лавры с королем. Как выразился Людовик: «Месье Вобан предложил мне ряд действий, которые я счел наилучшими».

Тактика ведения войны в 17 веке

Осадные операции под руководством Вобана были подобны безукоризненно поставленным и разыгранным по часам театральным представлениям. Окружив крепость неприятеля, войска Вобана начинали рыть серию зигзагообразных траншей, постепенно подбираясь к стенам. Вобан с математической точностью рассчитывал углы обстрела и располагал окопы таким образом, чтобы огонь со стен крепости практически не наносил урона пехоте, которая подкапывалась все ближе и ближе. Тем временем, артиллерия осаждающих день и ночь вела огонь по укреплениям, заставляя умолкнуть пушки защитников и пробивая бреши в стенах. В момент штурма пехотинцы устремлялись из окопов и, засыпая рвы фашинами - тугими вязанками хвороста, - преодолевали их и врывались в проломы в изрешеченных стенах. Однако осады нечасто достигали этого кульминационного момента. Когда становилось очевидным, что крепость обречена, осажденные, в соответствии со строгим этикетом, которого придерживались обе стороны, были вольны согласиться на почетную капитуляцию, причем не только неприятель, но и их собственное правительство ничего другого в этой ситуации от них и не ждали. Но если нерасчетливые или чересчур пылкие защитники отказывались сдаться, тем самым вынуждая нападавших идти на приступ, теряя время и людей, захваченный город подвергался насилию и разграблению и предавался огню.

Искусство Вобана навсегда осталось непревзойденным. Однако в те времена (как, впрочем, и сейчас) крупнейшие полководцы - Мальборо, Карл XII, принц Евгений - предпочитали вести маневренную войну. Величайшим из них, несомненно, был Джон Черчилль, герцог Мальборо, который с 1701 по 1711 год командовал коалиционными европейскими армиями в войнах против Людовика XIV. Не было сражения, которое бы он проиграл, и не было крепости, которая бы перед ним устояла. За десять лет войны, сражаясь с одним за другим маршалами Франции, он победил их всех, и когда в результате политических изменений в Англии лишился командования, его войска неудержимо двигались сквозь барьер мощных укреплений Вобана прямо на Версаль. Мальборо не довольствовался обычной, ограниченной стратегией того времени, и устремления его простирались много дальше покорения отдельной крепости или города. Он был убежденным сторонником решительных, крупномасштабных действий, хотя бы и сопряженных с большим риском. Его целью было уничтожить французскую армию и посрамить Короля-Солнце на поле боя. Он был готов рискнуть, поставив судьбу провинции, кампании, войны и даже королевства в зависимость от исхода одного дня. Мальборо был наиболее удачливым и разносторонним начальником своего времени. Он был одновременно полевым командиром, главнокомандующим коалиционными войсками, министром иностранных дел и фактическим премьер-министром Англии это примерно то же самое, как если бы он один исполнял обязанности Черчилля, Идена, Эйзенхауэра и Монтгомери во время второй мировой войны.

Но стиль командования Мальборо всегда отличался определенной взвешенностью, умением соразмерить масштабную стратегию и тактические задачи. Самым же напористым и дерзким полководцем того времени был король Швеции - Карл XII. В глазах своих противников, да и всей Европы, Карл был воином, рвавшимся в бой в любой момент, независимо от соотношения сил. Тактике его были присущи стремительность и внезапность. Его импульсивность и жажда боя навлекли на него обвинение в безрассудстве, граничащим с фанатизмом. И, пожалуй, он охотно подписался бы под девизом Джорджа С. Паттона: «Атаковать, только атаковать!»*

* Паттон, Джордж Смит (1885-1945), американский генерал, участник первой и второй мировых войн, освободитель Франции в 1944 г.

Но в основе атак шведских войск лежала не слепая ярость, а жесткая муштра, железная дисциплина, всеобщая преданность делу, уверенность в победе и превосходная система оперативного управления войсками. Барабаны подавали сигналы, посыльные разносили приказы и командиры подразделений всегда знали, что от них требуется. Любая слабость в собственной армии быстро искоренялась, любая слабость в войсках неприятеля немедленно использовалась. Карл охотно нарушил бы традицию сезонного ведения боевых действий; твердый промерзший грунт лучше выдерживал тяжесть подвод и орудий, да и его солдаты привыкли к морозной погоде - словом, он был готов воевать и зимой. Очевидно, что в маневренной войне преимущество имеет та армия, которая обладает большей мобильностью. Судьба кампании зависела от транспорта и работы тыла в той же степени, что и от генеральных сражений. Все, что могло увеличить мобильность, имело значение; французы, например, были в полном восторге от появления передвижных пекарен, благодаря которым открылась возможность получать свежий хлеб в считанные часы.

Когда армия неприятеля находилась неподалеку, командиры, конечно, были настороже, хотя в XVII и XVIII столетиях сражения редко происходили, если этого не желали обе стороны. Отыскать подходящий плацдарм и произвести необходимое построение людей, лошадей и орудий было совсем непросто. И военачальник, не расположенный вступать в бой, мог легко от него уклониться, укрыв свои силы среди холмов, кустов и оврагов. На то, чтобы привести войска в боевой порядок, уходили часы, и стоило только одному генералу начать построение, как другой, если он не стремился к баталии, мог спокойно отступить. Таким образом, две враждующие армии могли целыми днями находиться в относительной близости, избегая серьезного столкновения.

Когда же оба командира были вынуждены сражаться - например, за контроль над речной переправой или за опорный пункт на главной дороге, - армии занимали позиции в 300-600 ярдах друг от друга. Если позволяло время, та армия, которая намеревалась защищаться (скажем, русские против Карла XII или французы против Мальборо), воздвигала перед линией пехоты надолбы из вбитых в землю заостренных кольев (chevaux de frise), которые в какой-то степени сдерживали атаки наступающей кавалерии. По линии фронта артиллерийские офицеры устанавливали орудия, стрелявшие ядрами весом 3, 6 и 8 фунтов, а тяжелые пушки даже ядрами в 16 и 24 фунта, на 450-600 ярдов вглубь вражеских рядов. Сражение обычно начиналось с артиллерийского обстрела. Град пушечных ядер мог нанести урон, но редко имел решающее значение в бою против опытных и дисциплинированных войск. С поразительной выдержкой солдаты стояли в строю, тогда как в воздухе со свистом проносились ядра и, отскакивая рикошетом от земли, пробивали в их рядах кровавые бреши. В XVII веке полевая артиллерия была значительно усовершенствована шведами. Густав Адольф стандартизировал калибры полевых орудий, и в разгар боя одни и те же боеприпасы могли подходить к любому орудию. Впоследствии, когда внимание к артиллерий стало превращаться в самоцель, шведские генералы сообразили, что артиллеристы нередко забывают о необходимости поддерживать собственную пехоту. Чтобы устранить этот недостаток, каждому пехотному батальону придали по две легких пушки, которые оказывали поддержку солдатам, стреляя прямой наводкой по атакующей этот батальон неприятельской пехоте. Позднее шведы придали артиллерию даже кавалерийским подразделениям.

Конная артиллерия была чрезвычайно мобильна - распрячь лошадей, открыть огонь по кавалерии противника и отойти на новую позицию она могла в считанные минуты. Но исход сражения решала не артиллерия и не кавалерия, а пехота. Великие битвы того времени выигрывали пехотные батальоны, построенные фалангами, вооруженные мушкетами, кремневыми ружьями и пиками, а впоследствии багинетами. XVII век принес быстрые перемены в снаряжение и тактику пехоты. Веками старинная пика - тяжелое древко длиной от четырнадцати до шестнадцати футов со стальным острием - была всепобеждающей «королевой сражений». С длинными пиками наперевес ряды пикинеров наступали друг на друга, и исход боя определялся напором ощетинившегося копьями строя. С развитием огнестрельного оружия, прославленная пика стала устаревать. Пика не могла соперничать с мушкетом: мушкетеры вели огонь с безопасного расстояния, выбивая пикинеров из строя. К концу века пикинеры на полях сражений появлялись редко, и их единственным назначением стала защита мушкетеров от кавалерии противника. Всаднику по-прежнему требовалось немалое мужество, чтобы мчаться навстречу барьеру из длинных отточенных пик, но пока атакующий противник не приближался к пикинерам вплотную, от них не было никакой пользы. ОРИ бестолково стояли в строю, косимые огнем артиллерийских батарей и мушкетными пулями, выставив длинные пики и ожидая, когда кто-нибудь сам насадит себя на острие.

Вооружение солдат времён Петра I

Выручил багинет, или штык, с помощью которого мушкет объединил в себе две функции: во- первых, из него по-прежнему можно было стрелять, а во вторых, к стволу крепилось острие, и стоило неприятелю приблизиться, как мушкет превращался в короткую пику. Сначала острие вставляли прямо в мушкетный ствол. Но это мешало вести огонь, и скоро был введен багинет, крепившийся на кольце - в таком виде он продолжал применяться и в нашем столетии. Пехотинец мог вести огонь до сближения с противником, а затем пустить в ход сверкающий штык. Багинет, то есть мушкет с при-мкнутым штыком, появился как раз вначале Северной войны. Драбанты - шведская гвардия - были вооружены багинетами в 1700 году, и за несколько последующих лет их приняло на вооружение большинство армий, включая и русскую.

В конце XVII века был значительно усовершенствован и сам мушкет. Старинное фитильное ружье было громоздким и весило более пятнадцати фунтов*.

* То есть 6 кг.

Для того, чтобы наводить и удерживать его, мушкетеру был необходим длинный деревянный подсошник с развилкой наверху: его втыкали в землю и, оперев ствол на развилку, целились и стреляли. Чтобы зарядить ружье и произвести всего один выстрел, требовалось выполнить двадцать два отдельных приема, в том числе: засыпать порох, забить пыж и пулю, вставить запал, поднять на плечо, навести с подсошника в цель, зажечь фитиль и поднести его к запальному отверстию. Иногда отсыревший фитиль никак не хотел воспламеняться, и мушкетер, ожидавший, когда же раздастся выстрел, нередки бывал разочарован - если разочарование то чувство, какое испытываешь при виде бегущего прямо на тебя пехотинца или скачущего во весь опор кавалериста.

На смену фитильному замку пришел кремневый, в котором искра высекалась механически, от удара стального кресала по кусочку кремня, и падала прямо в пороховую камеру. Оружие стало полегче, правда, только относительно - теперь оно весило десять фунтов, что позволяло обходиться без подсошника, а количество приемов, необходимых для выстрела, сократилось вдвое. Хороший стрелок мог произвести несколько выстрелов в минуту. Кремневый мушкет вскоре стал стандартным вооружением пехоты во всех западных армиях. Только русские и турки продолжали изготавливать неуклюжие фитильные пищали старого образца, что явно не способствовало усилению огневой мощи их пехоты.

Пехота, оснащенная новым оружием - кремневым мушкетом с примкнутым штыком - стала высокоэффективной, грозной, а очень скоро и ведущей силой на полях сражений. Багинет не просто соединил в себе два вида оружия - возникло новое оружие, не такое неуклюжее, как пика, и мобильность пехоты с его появлением значительно возросла. Увеличение скорострельности потребовало разработки новых тактических приемов и боевого порядка, чтобы максимально использовать возросшую огневую мощь. Кавалерия, которая веками господствовала на поле боя, теперь отступила на второй план. Мальборо первый сумел оценить и использовать новые преимущества пехоты. Английских солдат учили быстро разворачиваться из колонн в шеренги и, взвод за взводом, вести непрерывный, методичный огонь. Поскольку теперь меньшим числом людей можно было добиться той же интенсивности огня, личный состав батальонов сократился и ими стало легче управлять. Командование и контроль за выполнением приказов упростились и ускорились. Для того, чтобы иметь возможность одновременно навести на неприятеля как можно больше стволов, равно как и для того, чтобы уменьшить глубину мишени для вражеской артиллерии, пехота стала растягиваться по флангам, что, в свою очередь, расширяло саму линию фронта. Все действия солдата должны были быть доведены до безошибочного автоматизма, и с этой целью в мирное время проводились бесконечные учения. А испытание наступало в тот леденящий сердце момент, когда на мушкетеров накатывалась волна вражеских всадников с поднятыми клинками и времени перезарядить мушкеты уже не было.

Именно благодаря существенно возросшей огневой мощи пехоты, к началу XVIII века поле боя стало более опасным местом, чем когда-либо прежде. Уничтожать людей смертоносными мушкетными залпами было куда проще, чем сходиться вплотную и сражаться врукопашную - как это приходилось делать на протяжении веков. Раньше нормальными потерями считались десять процентов личного состава, теперь эта цифра резко подскочила. Несмотря на то, что пехота стала господствовать на поле сражения, ее собственная безопасность зависела от соблюдения идеального порядка. Если пехотинцы удерживали строй и не давали его прорвать, они своим опустошительным огнем могли нанести огромный урон атакующей кавалерии. Да и сама жизнь пехотинцев зависела от сохранения строя: вокруг вихрем кружила неприятельская кавалерия, готовая при малейшем ослаблении боевых порядков смять ряды и втоптать пехоту в пыль.

Организация боя - поддержание боевого порядка в многотысячном войске, прибытие необходимых формирований в нужное время и в нужное место, и все это под вражеским огнем - сама по себе сложнейшая задача. Природа тоже частенько устраивала полководцам какой-нибудь подвох - трудно было не наткнуться на перелесок, канаву, а то и просто изгородь, которые мешали движению колонн и могли сломать построение. Но как бы ни складывалась обстановка, спешить было нельзя. Продвигаться в зону смертоносного огня неприятеля приходилось медленно, но верно; поспешность могла нарушить скоординированность действий армии. Нередко, даже когда солдаты падали один за одним, приходилось останавливать наступавшую колонну, чтобы восстановить нарушенный строй или дать возможность параллельной колонне с ней поравняться.

За редкими исключениями, удача сопутствовала полководцам, предпочитавшим наступление. Мальборо неизменно начинал сражение атакой, направленной на самый сильный участок боевых порядков противника. Как правило, он использовал для этой цели собственную, великолепно обученную английскую пехоту. Встревоженный неприятельский командир начинал стягивать на атакуемый участок все новые резервы, но Мальборо не снижал и даже усиливал натиск, не считаясь с потерями. Наконец, когда другие участки вражеской обороны оказывались сильно ослабленными, Мальборо бросал в бой свои резервы, направляя лавину кавалерии на какой-нибудь особенно оголенный отрезок неприятельского фронта. И вот, в который раз оборона противника прорвана, и герцог с триумфом проезжает по полю боя.

Однако, если на первое место ставить стремительность и напор атаки, то лучшими пехотинцами и кавалеристами в Европе были не англичане, а шведы. Шведские солдаты вообще не были приучены думать ни о чем, кроме наступления. Если противник каким-то образом перехватывал инициативу и сам начинал наступать, шведы немедленно устремлялись ему навстречу, чтобы сорвать наступление контратакой. В отличие от английской армии Мальборо, пехотная тактика которой была основана на максимальном использовании огневой мощи, шведы в атаке полагались на armes blanches - холодное оружие. Как пехота, так и кавалерия огню мушкетов и пистолетов предпочитали ближний бой, в котором все решали клинок и штык.

Зрелище было устрашающее. Медленно, методично, молча, под грохот барабанов продвигалась вперед шведская пехота, не открывая огонь до последней минуты. Сблизившись с противником, колонны разворачивались, и на поле боя вырастала стена желто-голубых мундиров в четыре шеренги глубиной. Строй замирал, грохотал залп, и со штыками наперевес шведы врывались в дрогнувшие ряды неприятеля. Прошло немало лет, прежде чем русские воины Петра научились отражать неудержимо атакующих шведов. Непревзойденная мощь шведской атаки была обусловлена религиозным фатализмом, с одной стороны, и непрерывной муштрой, с другой. Все - от короля до солдата - верили в то, что «Господь никому не позволит пасть в бою, покуда не придет его час». Эта убежденность порождала неколебимое мужество, а месяцы и годы, проведенные на плацу под звуки строевых команд, обеспечивали шведской армии такую маневренность и сплоченность, что сравниться с ней не мог никто,

Роль пехоты и кавалерии в войне со Швецией

Несмотря на возросшую роль пехоты в качестве решающего рода войск, действия кавалерии по-прежнему наполняли драматизмом картину боя: стоило противнику дрогнуть, кавалерия прорывала его ряды и добывала победу. Легкая кавалерия служила для прикрытия армии, разведки, фуражировки и внезапных набегов на неприятеля. Русские для этих целей использовали казаков, а турки - татар. У шведов одни и те же кавалерийские части участвовали и в боях и во вспомогательных операциях. Тяжелая регулярная кавалерия была организована в эскадроны численностью в 150 человек: кавалеристы носили кирасы, прикрывавшие спину и грудь, и были вооружены палашами и пистолетами, которые пускались в ход, если эскадрон попадал в засаду. В большинстве армий того времени кавалерию обучали тактическим маневрам не менее тщательно и строго, чем пехоту. Но существовали факторы, ограничивающие возможности ее применения. Одним из них, безусловно, являлся ландшафт: для действий кавалерии необходимы мягкий рельеф и открытое пространство. Другим фактором была выносливость лошади: даже самые лучшие кавалерийские кони не могли выдержать больше пяти часов напряженной схватки. Был и еще один фактор - усиление пехотного огня. Кавалерии приходилось держаться начеку, учитывая возросшую меткость и скорострельность кремневых мушкетов. И Мальборо, и Карл XII посылали кавалерию в бой только в решающий момент, когда она, как ударная сила, могла прорвать распадающиеся вражеские ряды, атаковать с флангов наступающую пехоту или, преследуя противника, превратить его отступление в разгром.

Хотя возможности применения кавалерии и были ограничены, время ее славы еще далеко не миновало. До битвы при Ватерлоо, с ее массированными кавалерийскими атаками, оставалось целое столетие, а до атаки английской легкой бригады под Балаклавой - полтораста лет*. Кавалеристы составляли от четверти до трети численности всех армий, а в шведской армии их процент был еще выше. Карл обучал свою кавалерию идти в атаку сомкнутым строем. Шведские конники надвигались на неприятеля медленной рысью, построившись плотным клином. Клин имел глубину в три шеренги и прорывал ряды кавалерии или пехоты противника подобно широченной стреле, послушной воле командира.

* Сражение под Балаклавой произошло 13 октября 1854 года во время Восточной (Крымской) войны 18531856 гг. Примечательно эффектной атакой бригады английской легкой кавалерии лорда Кардигана, которая привела к поражению русских гусар. В свою очередь, англичане не выдержали удара русских и потеряли почти половину своих солдат и офицеров, большая часть которых принадлежала к английской аристократии.

Если наблюдать кавалерийскую атаку издали, война могла бы показаться великолепным зрелищем: по открытому полю мчатся всадники в разноцветных мундирах, клинки и кирасы сверкают на солнце, вымпелы и флаги реют на ветру. Но для участников битвы это поле - место кровавой резни, подобие ада: пушки грохочут и извергают пламя, пехотинцы по команде заряжают ружья и стреляют, изо всех сил пытаясь удержать строй, а возле их ног корчатся в агонии изувеченные товарищи; верховые на полном скаку обрушиваются на линию пехоты: крики, вопли, стоны; кто-то пытается подняться и падает, всадники в исступлении полосуют отточенными клинками всякого, кто попадется под руку; пешие почти вслепую яростно колют штыками - кому-то достался удар в спину, кому-то в грудь; мгновенная острая боль, последняя вспышка удивления, осознание того, что случилось, и хлынувший из раны поток алой крови; бегут люди, мечутся кони, потерявшие всадников, и надо всем этим медленно ползут тяжелые облака слепящего, удушающего дыма. А когда смолкала канонада и рассеивался дым, взору открывалось пропитанное кровью поле, слышались стоны и крики раненых. Тут же лежали те, кто утих навеки, устремив в небо невидящие глаза. Таким образом разрешались противоречия между народами.

Европейские армии в XVIII веке

В XVIII веке состав всех европейских армий был примерно одинаковым. Они состояли из грех основных родов войск пехоты, кавалерии и артиллерии. Большую часть любой из армий составляли пехотинцы, преимущественно входившие в мушкетерные или фузилерные полки. Прусские полки обычно делились на два батальона и насчитывали примерно 1700 человек. В австрийской армии три батальона составляли полк численностью примерно 2100 человек. В австрийской армии не было гвардейских полков, но существовали гренадерские батальоны, которые обычно являлись сводными частями, составленными из гренадерских рот мушкетерных и фузилерных полков. Использование легкой пехоты - егерей и хорватских пан-дуров - стало нововведением. Наиболее опасным противником были австрийские хорваты, набранные на диких восточных границах империи.

Жизнь пехотинцев была суровой. Бои велись лишь время от времени, и поэтому они либо находились на марше, либо добывали себе продовольствие, или, если позволяло время, участвовали в тренировках. Во время лагерных стоянок рацион обычно оказывался недостаточным, но на марше ситуация была еще хуже. Из-за плохих погодных условий и болезней армия несла почти такие же потери, как и во время боевых действий.Следующим по численности (и гораздо более привлекательным) родом войск была кавалерия, считавшаяся наследницей традиций средневекового рыцарства. Существовали три категории конницы: тяжелая (кирасиры), средняя (драгуны) и легкая (гусары, легкие драгуны и шеволе-жеры). Полк обычно включал четыре эскадрона (хотя нередко их количество увеличивалось до 10). На эскадрон в среднем приходилось до 80 солдат. Тяжелая кавалерия была главной ударной силой армии. Кирасиры ездили на крупных мощных лошадях и должны были осуществлять в бою прорыв вражеских линий. Драгуны обучались как ездящая пехота, но часто они использовались и как тяжелая кавалерия. Самыми известными легкими кавалеристами были гусары. В их задачи входили проведение разведки и действия в тылу противника.Артиллерия была третьей по численности, но очень важной частью любой армии. Во время сражения артиллерия действовала в батареях по 6-10 пушек. Калибр пушки определялся весом выпускаемого ею снаряда. Наиболее распространенным полевым орудием была 6-фунтовая пушка. Самые мощные пушки - до 24 фунтов - чаще всего использовались при осадах. Пушки были тяжелыми, и их не удавалось быстро перемещать с места на место. Поэтому развернутая на позициях артиллерия оказывалась уязвима для контрбатарейного огня противника, его легких войск и кавалерии.

Армии традиционно состояли из первой линии, второй линии и резерва. Обычно пехота размещалась в центре, где находилась и артиллерия, а конница располагалась на флангах. Линейное построение позволяло пехотному полку наиболее эффективно использовать свою огневую мощь. Порядок действий мог меняться, но обычно передняя шеренга давала залп, затем отходила назад, чтобы перезарядить ружья и дать возможность стрелять второй шеренге. Хорошо обученные войска при такой тактике могли производить по 3-5 залпов в минуту. Благоразумный командир всегда располагал резервом, которым при необходимости мог укрепить первую линию. Кавалерии на поле боя предстояло сражаться с конницей неприятеля. Однако, если ей удавалось обойти пехоту с фланга, она могла рассеять пехотинцев прежде, чем те успевали перестроиться, чтобы противостоять возникшей угрозе. Артиллерия должна была поддерживать главные оборонительные позиции или же атаку и наносить противнику максимально возможные потери. Эти задачи артиллерия выполняла, стреляя пушечными ядрами - круглыми железными шарами. Также могла использоваться шрапнель, которая содержала много небольших пуль. Диапазон действия таких снарядов составлял от 400 до 800 метров.Еще одним важнейшим моментом, влияющим на исход сражения, являются условия местности. Командующий должен был позаботиться о том, чтобы выбрать такую местность, которая позволила бы ему развернуть свои войска должным образом и удовлетворяла требованиям каждого из родов войск. В число множества факторов, которые следовало учитывать, входили, например, холмы и леса, которые противнику трудно было преодолеть, и поэтому обеспечивавшие укрытие для войск или позволявшие обезопасить фланг.

Коллекция военного обмундирования отдела тканей и костюма Государственного Исторического музея - одна из богатейших в России. Формирование ее началось в 1883 году - с подарка семьи адмирала В.А.Корнилова. В дальнейшем фонд музея постоянно пополнялся. После Октябрьской революции в 1917 году в России было создано множество военных музеев, правда, просуществовали они недолго, их материалы затем были перераспределены. В 1929 - 1930 годах собрание РИМ значительно пополнилось за счет Военно-исторического музея, сформированного на основе полковых собраний Московского гарнизона. В 1935 году был ликвидирован Военно-исторический бытовой музей, фонды его были переданы другим музеям, театрам и киностудиям. Часть их перешла в собственность Государственного Исторического музея.

Особенно крупные поступления в Отдел тканей и костюма ГИМ произошли в 1947 - 1954 годах, сюда вошли «непрофильные» материалы из Музея революции, Музея народов СССР. Благодаря деятельности подполковника вещевой службы Г.Н.Нестерова-Комарова Государственный Исторический музей в 1954 году получил прекрасную коллекцию мемориальных вещей царской фамилии.

Всего в отделе тканей и костюма ГИМ хранится более 10 тысяч предметов военного обмундирования, 213 из них - мемориальные, в том числе и детские мундиры, принадлежавшие великим князьям и наследникам престола. Самыми редкими вещами фонда являются: «полтавский» камзол Петра I; мундир А.Ф.Талызина, в который была одета Екатерина II в день дворцового переворота в 1762 году; мундирное платье Екатерины II и мундир лейб-гвардии Финляндского полка, в котором наследник цесаревич Алексей Николаевич был представлен полку как шеф. Не меньший интерес представляют вещи А.И.Остермана-Толстого, графа Ф.Э.Келлера и других известных личностей. Коллекция позволяет достаточно подробно изучить историю военного костюма русской армии.

Регулярные войска в России появились еще в эпоху Ивана Грозного - это были стрелецкие полки. Позднее появились солдатские полки «иноземного строя». Именно их можно считать прообразом русской регулярной армии, созданной Петром I в 1683 году. С этого времени военная одежда была унифицирована и ее эволюция зависела от гражданской моды. Не меньшее влияние оказывало и заимствование элементов формы европейских армий. На формировании внешнего вида русской армии в конце XVII - начале XVIII века сказывались традиции народного костюма. «Потешные полки» - Измайловский, Преображенский, Семеновский, созданные Петром I в 1683 году, явились ядром регулярной русской армии европейского типа. Первоначально, с осени 1698 года, в качестве единого мундира петровских полков было введено венгерское платье, так как оно было похоже на традиционное русское.

Почти одновременно с армией Петр I решил переодеть и гражданское население. В начале 1700 года был издан указ, согласно которому все мужчины, за исключением духовенства и крестьян, должны были носить венгерские кафтаны, а уже в следующем, 1701 году появился указ, обязывающий носить кафтаны немецкие, саксонские, французские. Это означало отказ от употребления венгерских костюмов в армии и среди гражданского населения. Осенью 1702 года было приготовлено 500 комплектов французских мундиров для торжественного вступления в столицу русской гвардии после взятия Нотебурга.

Полностью переодевание гвардейцев в новые мундиры завершилось в 1703 году, а уже в 1705-м вся регулярная армия России своим внешним видом не отличалась от прочих европейских армий.

Наряду с установлением новой формы впервые был определен и порядок ее ношения. Каждый воин знал, что ему положено было надевать при параде, походе и в мирное время. Каждый был осведомлен и об ответственности за ее сохранность. «Если кто свой мундир, ружье проиграет, продаст или в заклад отдаст, оный... должен стрелян быть».

Эта форма прошла испытание в ходе Северной войны и хорошо отвечала потребностям солдат и офицеров при ведении боевых действий. По некоторые предметы обмундирования были неудобны и плохо защищали солдата от холода и непогоды. Например, епанча, назначение которой было согреть солдата зимой, представляла собой лишь суконную накидку с застежкой на два крючка у ворота. При сильном ветре полы разлетались и защита от холода сводилась к нулю. Хотя если учесть, что войны велись в основном летом, такая форма отвечала предъявленным требованиям: была несложной по конструкции, удобной и привлекательной. Для созданной Петром I регулярной армии, численно превосходившей старую русскую, потребовалось расширить производство сукна. Поначалу мундиры шили из ткани разного цвета (только лейб-гвардия отличалась единообразием униформы), по с 1720 года цвет униформы становится единым, так как российские мануфактуры были уже в состоянии удовлетворить потребности армии.

Введение единой формы способствовало повышению дисциплины и организованности русской армии.

После смерти Петра I в русской армии усилилось влияние иностранцев, что привело к внедрению целого ряда западноевропейских заимствований. Для солдат были введены пудреные прически, накладные усы, зауженные мундиры.

Однородная кавалерия петровской эпохи была реформирована по западному образцу. В 1730-х годах в ней появились кирасиры, с 1740-го - гусары. По инициативе председателя Военной коллегии графа Бурхарда Крис- тофа Миниха создаются кирасирские полки, главная задача которых состояла в прорыве линии неприятельской пехоты. Кирасиры были одеты в белые кожаные колеты, лосины и ботфорты. Грудь прикрывала тяжелая металлическая кираса (отсюда и название). Белый цвет кирасирского мундира сохранился в русской армии до начала XX века.

Гусарские полки, время от времени присоединявшиеся к походам, с 1740 года становятся частью регулярной российской армии. Форма гусар была близка национальной венгерской одежде и состояла из короткой куртки - доломана, расшитого цветным шнуром и ментика - такой же короткой куртки, расшитой шнуром, по с меховой обшивкой. Доломай и ментик дополняли чакчиры - облегающие суконные рейтузы, расшитые шнурами и галуном.

Бездетная императрица Елизавета Петровна избрала в 1742 году своим наследником своего племянника, немецкого принца Карла Питера Ульри- ха Голштейн-Готторпского. Он являлся сыном герцога Карла Фридриха и старшей дочери Петра I - Анны. По приезде в Россию герцог Голштейи- Готторпский принял православие под именем Петра Федоровича ив 1745 году вступил в брак с принцессой Ангальт-Цербстской Софией Фредери- кой Августой, ставшей впоследствии императрицей Екатериной П. Российский император с юношеских лет избрал себе кумиром прусского короля Фридриха П. В 1761 году Петр III заключает сепаратный мир с Пруссией, в то время как русская армия взяла Берлин и Пруссия готовилась капитулировать. За непатриотические по отношению к России действия Петр III получил от Фридриха II высшую военную награду Пруссии - орден «Черного Орла».

После вступления на престол Петр III решил переодеть русскую армию на прусский манер. Кроме того, он заявил о намерении двинуть в поход против Дании всю гвардию, опять же в угоду королю Пруссии. Настроив против себя тысячи гвардейцев, этот «голштинский» император не мог рассчитывать на длительное правление. Потребовалось всего семь месяцев, чтобы недовольство выплеснулось в переворот. 28 июня 1762 года Петр был свергнут и через месяц убит.

В начальный период царствования императрицы Екатерины II военная форма в основном оставалась такой же, как и при Петре III, хотя частично и подверглась изменению в сторону возврата к мундирам елизаветинской эпохи. В конце 1762 года указом Екатерины II была создана «временная особая комиссия», которая положила начало проведению военных реформ. Никогда - пи прежде, ни позже - русская армия не претерпевала столько изменений, как в период с 1762 по 1796 год.

Реформы проходили в несколько этапов. Первый из них был завершен к 17б4 году. Были разработаны новые табели, штаты, наставления и уставы в основу которых положены записки генерал-фельдцейхмейстера А.Н.Виль- боа «Ведомость оружейным, амуничным и прочим вещам в Мушкетерском, Гренадерском, Кирасирском и Карабинерном полках» и «Положение штаб и обер-офицерским строевым вещам в пехотных полках».

В 1766 году Екатерина II утвердила «Генеральное учреждение о сборе в государстве рекрут и о порядках, какие при наборе исполнять должны». Этот документ упорядочил систему пополнения армии. Отменялись денежные взносы для всех «положенных в подушный оклад», исключение составляли только мастеровые заводов и фабрик, не приписанные к деревням и селам.

Порядок прохождения службы дворянами при Екатерине II оставался таким же, каким он сложился при ее предшественниках. Поступавшие в полки дворянские недоросли уже через год становились сержантами, а спустя два-три года - офицерами. Особенно сильно злоупотребляли этим в гвардии. В хмельные дни дворцового переворота 28-30 июня 1762 года гвардейцы заслужили привилегии на безмятежную жизнь, право не принимать участие в войнах. В гвардию стремилось множество молодых дворян, снабженных рекомендациями, которые сразу получали чин сержанта. В конце царствования Екатерины II доходило до того, что в полки зачисляли даже младенцев, которые к совершеннолетию получали офицерский чин и уходили в отставку согласно «Указу о вольности дворянства». Так, например, в лейб-гвардии Преображенском полку на три с половиной тысячи рядовых числилось шесть тысяч унтер-офицеров. Недорослям, по свидетельствам очевидцев, «не было числа». Среди них было немало недавних лакеев, поваров, парикмахеров, которых возводили в офицерский чин генералы и полковые командиры. Кумовство, наряду с нарушением чинопроизводства, приводило к тому что большинство офицеров чувствовали себя не защитниками России, а прислужниками высшего дворянства. Все это способствовало разрозненности офицерского состава. По свидетельству графа А.Ф.Ланжерона, «все генералы, полковники... обращаются с обер-офицерами с недостаточным уважением, но даже с презрением».

В среде гвардейских офицеров, являвшихся отпрысками древнейших дворянских родов, в последнее десятилетие царствования Екатерины II наблюдалось полное пренебрежение к форме одежды. Офицеры караульных рот Зимнего дворца, по свидетельству современника, могли себе позволить выйти на развод караула в шлафроке и спальном колпаке.

В то время лишь солдаты армейских полков сохраняли действительную боеспособность и храбрость, что было не раз доказано ими в русско-турецких войнах, в битвах при Рымнике, Кагуле, Очакове, Измаиле.

На вторую половину XVIII века приходятся реформы снаряжения и организации войск, проведенные светлейшим князем Г.А.Потемкиным, который возглавлял тогда Военную коллегию. Он боролся с прусским влиянием в русской армии. «Завиваться, пудриться, плести косы - солдатское ли это дело? - говорил Потемкин, - у них камердинеров нет. На ЧТО же букли? Всяк должен согласиться, что полезнее голову мыть и чесать, нежели отягощать пудрою, салом, мукою, шпильками, косами. Туалет солдата должен быть таков: что встал, то и готов».

Это перекликалось с известными словами А.В.Суворова: «Пудра - не порох, букли - не пушка, коса - не тесак, я не немец, а природный русак». Став в 1774 году президентом Военной коллегии, генерал-фельдмаршал Г А.Потемкин сразу занялся вопросами обмундирования и снаряжения армии. На рассмотрение Военной коллегии он представил «Записку об одежде и вооружении войск», в которой убедительно доказал необходимость коренного изменения существующего обмундирования. Образцы униформы, предложенной им, стояли намного выше уровня военного снаряжения европейских армий того времени.

Новый комплект обмундирования окончательно сложился в 1786 году, хотя отдельные его элементы появились в полках уже в 1782 - 1783 годах, в основном в армии Потемкина. Реформами Потемкина были введены практичные суконные укороченные куртки, штаны с кожаными крагами, полусапоги и легкие суконные каски с поперечным валиком. Летняя униформа состояла из белых полотняных кителей и шаровар, защищающих от зноя. Однако далеко не все офицеры приняли унифицированное удобное обмундирование, учрежденное генерал-фельдмаршалом, ибо оно совершенно не соответствовало господствовавшей тогда моде. Лишь солдаты и малоимущие офицеры оценили по достоинству недорогую и простую одежду.

Взошедшии на престол в ноябре 1796 года Павел I резко изменил внешний вид и организацию русской армии. Еще будучи наследником, он осуждал политику своей матери. Неоднократно он представлял записки Екатерине II с рассуждениями о войске и государстве, в которых было указано «предписать всем, начиная от фельдмаршала и кончая рядовым, все то, что должно им делать, тогда можно с них взыскивать, если что-нибудь будет упущено».

После посещения Берлина и встречи с прусским королем Фридрихом II, кумиром своего отца, Павел в 1783 году создает Гатчинские войска. Считая екатерининскую армию недисциплинированной и распущенной, а офицеров - недобросовестными, Павел доверял только гатчинским офицерам. Это было связано с тем, что в эти войска набирали прежде всего иностранцев, большинство которых прошли службу в прусской армии. Однако во главе их стоял русский - Алексей Андреевич Аракчеев, который являлся одновременно губернатором и управляющим военного департамента Гатчины. Безупречно преданный Павлу, он был его любимцем и ближайшим помощником.

Изменения военной униформы в период правления Павла I в основном коснулись гвардии, в 1800 году для солдат были утверждены двубортные кафтаны, для офицеров - однобортные. Были введены новый рисунок золотного шитья и новая форма обшлагов на кафтанах офицеров. Общепринятое мнение о неудобстве павловских мундиров не соответствует действительности. Солдатские и офицерские мундиры имели па лифе тесемочные стяжки, позволявшие в зимнее время надеть под мундир овчинную безрукавку или меховой жилет.

Некоторые мундиры, учрежденные Павлом I, прижились надолго, их носили и в эпоху его сыновей - Александра I, Николая I (например вицмундир кавалергардского и конного полков).

Недовольство гвардейского офицерства павловскими реформами было связано не с введением непопулярного обмундирования, а с ужесточением режима службы.

При вступлении на престол император Александр I объявил, что будет управлять своим народом и государством «по заветам своей бабки Екатерины Великой». После прусских порядков в армии, которые успел ввести Павел I, и ограничений дворянских привилегий слова Александра были встречены дворянством с восторгом. «После бури, бури преужаспой днесь настал наш день прекрасный...», - пели гвардейские офицеры. По убеждению Александра I, доставшаяся ему в наследство армия нуждалась в реформах.

Всеобщая антипатия к нововведениям Павла I требовала отмены всех регламентации и смягчения строгостей. 24 июля 1801 года по именному указу императора создается «Особая воинская комиссия» под председательством брата Александра I великого князя Константина Павловича. В ее состав вошли генерал от инфантерии И Л. Голенищев- Кутузов, A.A. Прозо- ровский, А.А.Аракчееев, В.В.Долгоруков и другие видные деятели.

Комиссия обладала большими полномочиями «рассмотреть все, что найдет она нужного и полезного ко введению или отмене». Наряду с другими комиссия должна была обсудить и вопрос о форме одежды армии. Относительно обмундирования в указе императора отмечалось: «С меньшими издержками дать одежде вид наиболее воинственный и прочный и не только для всех оборотов службы и для сохранения здоровья и бодрости солдат вообще удобнейший, но и каждому роду войск приличнейший».

Слушания этого вопроса вызвали серьезные разногласия среди членов комиссии. Для их разрешения па имя императора были представлены «особые мнения» членов комиссии о некоторых «вещах, потребных к одежде солдатской». В результате данной работы были установлены новые мундиры фрачного покроя, двуугольные шляпы, высокие сапоги и шинели. Было решено отменить пудру и косы, а волосы обрезать по нижнему краю воротника. «Пудру же иначе не употреблять, как в большие парады и праздники ». Полностью же длинные волосы и сложные прически были отменены в архмии только в 1806 году.

Важное значение имели меры, «принятые для развития казенного производства ». Были значительно расширены Иркутская и Павловская фабрика, что было связано с отказом о т закупки ткани за границей. В 1803 году в Санкт-Петербурге создается фабрика для изготовления офицерского обмундирования и снаряжения. Было приказано отпускать эти вещи по той цене, по которой они обходятся государству.

Однако десятилетие непрерывных войн с Францией и Турцией привело к тому, что снабжение армии оказалось в неудовлетворительном состоянии. И это несмотря на то, что государство субсидировало казенные предприятия для повышения их производительности.

В 1812 году император Александр I лично санкционировал закупку сукна за границей. В ходе войны с Наполеоном 1812-1814 годов военному ведомству удалось обеспечить потребности армии в вещевом имуществе, при том, что приоритет в снабжении всегда отдавался гвардии - на нее полностью работала Екатеринославская суконная фабрика.

В январе 1813 года русская армия уже снабжалась довольно хорошо. Для восполнения потерь имущества в ходе войны в армию было поставлено около 60 тысяч мундиров и шинелей. Одновременно с этим было налажено изготовление обмундирования на освобожденных от французов территориях. В Польше, Силсзии, Саксонии Россия закупала сырье.

В общем, к кампании 1813 -1814 годов русская армия уже была подготовлена в хозяйственном отношении лучше, чем прежде. На опыте длительных войн с Наполеоном военное командование России осознало важность создания запасов обмундирования для своей армии.

Будучи хорошо образованным в военном деле, Николай I лично занимался проблемами армии. Однако основное внимание императора привлекал внешний вид солдата, а не техническое оснащение войск. И до своего воцарения, и после Николай I принимал непосредственное участие в разработке образцов военной одежды. Его завораживали блеск и изящество мундира. При этом не учитывалось главное назначение мундира - защита от непогоды, обеспечение свободы движений и удобство при обращении с оружием в боевой обстановке.

В основном же в военной форме за период 1825 - 1854 годов не произошло кардинальных перемен. Вносилось множество различных декоративных элементов, направленных лишь на украшение мундира. Наиболее существенными нововведениями было появление в армейских частях однобортных мундиров и замена ранее используемых панталон с крагами рейтузами, которые носили поверх сапог. В 1846 году для войск Отдельного Кавказского корпуса ввели мундиры нового образца, пехота вместо фрачных мундиров получила полукафтаны, а кавалерия - короткие куртки, заправленные в шаровары.

За время царствования Николая I трансформации в основном подвергались головные уборы. Так, в 1844 - 1845 годах кивера повсеместно были заменены касками. Исключение составляли только гусарские и уланские полки.

Последствия увлечения «мундироманией и украшательством» в царствование Николая I сказались в ходе Крымской войны 1853 - 1856 годов. Многие участники боев писали о недостаточном снабжении вещами и оружием, большинство из них на себе ощутили все следствия беспечности и непредусмотрительности правительства.

«...Солдат в то время был одет неудобно... На голове носили каску, которая на парадах и разводах способна была производить эффект на зрителя, но в военном отношении оказывалась совершенно непрактичной... В Николаеве нас встретил флигель-адъютант граф Левашев с распоряжением - оставить каски в особых складах... Солдаты от души благодарят... за распоряжение об оставлении касок... И то сказать, что шлемы не только не приносили нам пользы, но делали вред. От дождей и потом сильной жары каски скоробились, сжались до того, что едва держались на головах солдат, давя их и сжимая до головной боли. Небольшой ветер - глядишь, и летят каски с голов. А чистка медных украшений, а сбережение чешуи, чтоб не разорвалась, да звенья не рассыпались, да шишак чтоб не сломался - разве мало это поглощало времени и труда?» - так писал 12 октября 1854 года один из офицеров 11-й пехотной дивизии П.В. Алабин.

Но постепенно положение стало меняться к лучшему. К весне 1855 года была «...получена новая форма офицерского пальто. Хрулев поспешил себе сделать, и могли все последовать его примеру, но как серой летней материи в городе не оказалось, то сшили какие попало, и явились пальто зеленоватые, голубые и даже лиловые. Там на это не смотрели; даже солдатам в одежде была полная свобода; суконные фуражки заменялись белыми и велено было не снимать их при встрече с офицерами», - вспоминал участник обороны Севастополя П.И.Степанов.

Скорее всего, такой либерализм в вопросах униформы сложился под влиянием кавказских войск, прибывших на помощь городу. На Кавказе уже давно носили не парадную форму, а ту, которая была наиболее приближена к войне в горах. Солдаты и офицеры повсеместно носили папахи, черкески, фуражки, сюртуки.

Императорская фамилия не стояла в стороне от всего происходящего. В декабре 1854 по года по именному указу Николая I был создан па средства фамилии полк в составе 4500 человек. Ответственность за создание полка возлагалась на министра уделов графа Л.АПеровского, он же был и первым командиром полка. И по внешнему виду, и по принципу комплектования полк существенно отличался от остальных частей. Набирался он из крестьян северных губерний, преимущественно охотников, па добровольной основе. Обмундирование полагалось «максимально близкое к народной одежде». Состояло оно из полукафтана, напоминавшего армяк, широких шаровар, заправленных в высокие мягкие сапоги, и шапки с квадратным суконным верхом и барашковым околышем. Всем чинам полка разрешалось носить бороду.

Офицерами в этот полк вступили многие известные люди России: ученые, писатели, общественные деятели (например, полковником был граф А.КЛолстой, капитанами - братья Жемчужниковы). Шефом полка стал сам император, шефами батальонов и рот - великие князья.

В боевых действиях полк участия не принимал, но уже в 1857 году получил права «молодой гвардии» и стал называться лейб-гвардейским.

Во время царствования императора Александра II в России произо- шли значительные воешю-политические события и социальные преобразования. В ходе осуществления реформ, проведенных при участии военного министра графа Д.А.Милютина, были ликвидированы военные поселения. Запрещены телесные наказания. Существенно была перестроена система комплектования армии. В 1874 году принят «Устав о воинской повинности», отменивший установленные еще Петром I рекрутские наборы. Срок службы в армии сократился с двадцати пяти лет до шести лет в строю и девяти лет - в запасе.

Тяжелые уроки Крымской войны 1853 -1856 годов заставили правительство серьезно заняться техническим переоснащенисм армии. По традиции военные реформы начались с нововведений в униформе. Об обилии изменений в обмундировании в период 1856 - 1859 годов пишет Е.А.Штакеншпейдер: «Одно только приводит в недоумение - это беспрерывные перемены формы военных. В Петербурге, кажется, нет двух офицеров одного и того же полка, одинаково одетых: один уже в повой форме, другой - не успел еще себе сшить, а третий уже в самой новейшей».

Трансформация униформы во второй половине 1850-х годов началась с замены фрачных мундиров на полукафтаны. Во всех войсках были введены двубортные мундиры и упрощенные в отделке вицмундиры, которые в 1872 году были заменены однобортными. Верхней одеждой всех чипов стали шипели. Нижние чины и офицеры кавалерии получили белые полотняные кители, вначале как рабочую форму, а впоследствии и как повседневную.

В 1862 году кардинально меняется тип головного убора - вводятся кепи высотой 11-12 сантиметров сзади, спереди - 6-8 сантиметров. При параде оно украшалось султаном и гербом. В том же году для занятий гимнастикой вводятся белые льняные рубахи-гимнастерки. В дальнейшем они стали основной формой одежды нижних чинов.

В войсках южных военных округов и Донском казачьем войске было разрешено ношение белых чехлов на фуражках и кепи, а в Кавказском и Туркестанском военных округах слали носить кожаные штаны-чембары из овечьей или козьей кожи, которые, по поверьям, предохраняли от змей. В 1869 году устанавливается особый тип формы - походная форма. В связи с этим проводится четкая регламентация всего обмундирования и порядок его ношения, с ежегодным утверждением и оповещением всех о нем. Форма отныне подразделялась на городскую, парадную, праздничную, воскресную, повседневную и походную.

В результате военных реформ I860 - 1870-х годов была введена действительно удобная походная форма. Парадный вариант потерял свое самодовлеющее значение.

Переход к всеобщей воинской повинности и увеличение личного состава армии в царствование Александра II повысили расходы на обмундирование, что заставило военное ведомство искать пути к их снижению. Появление швейных машин и установление стандартных размеров и ростов положили начало индустриальному, более дешевому способу производства обмундирования.

Согласно «Положению о вещевом интендантском довольствии» все предметы подразделялись на два вида: срочные, отпускаемые регулярно через определенное время, и предметы разовой выдачи, которые являлись собственностью части и эксплуатировались до полного износа. Предметами первого типа являлись вещи годовые, то есть те, на которые был установлен срок ношения. Ко второму типу относились пуговицы, гербы, кокарды. Их выдавали либо предметами, либо деньгами.

Во время войн снабжение осуществлялось сверх установленных норм. Могли выдаваться дополнительные вещи, по исключительно с особого высочайшего разрешения, то есть с соизволения самого императора.

В марте 1881 года на российский престол вступает Александр III, про- долживший военные реформы. Был взят курс па повышение боеготовности п строжайшей экономии расходов. Военная реформа, проведенная графом П.С.Ванновским, в основном носила оборонительный характер, ибо сам император по своему характеру был склонен к мирному разрешению конфликтов, за что его и называли царем-миротворцем.

В своем манифесте от 29 апреля 1881 года Александр III выдвинул на первый план «поддержание порядка и власти, наблюдение строжайшей справедливости и экономии. Возвращение к исконным русским началам и обеспечение повсюду русских интересов».

В ходе реформы 1881 - 1883 годов было увеличено количество строевых частей, улучшено их вооружение. За счет сокращения срока действительной военной службы до четырех лет повысилась численность населения, обученного военному делу.

Вся кавалерия, за исключением гвардии, подверглась реформированию по американскому образцу - она стала однородной, способной вести боевые действия как в пешем, так и в конном строю.

Значительно изменился и внешний вид армии. Военный министр генерал П.С.Ванповский и Александр III упростили покрой военного мундира. Он стал более скромным, практичным и удобным в ношении. Покрой его был приближен к русскому национальному костюму. Новый мундир был просторным, имел вид куртки с запашным бортом без пуговиц. Глубокий запах спереди и складки сзади - элементы, характерные для народной верхней одежды, типа поддевки или зипуна. Покрой обеспечивал солдату не только свободу в движении, но и тепло и удобство. Затяжной шнур на лифе куртки позволял в зимнее время поддеть под пего фуфайку. Основным преимуществом нового мундира являлось то, что его легко было подогнать по фигуре. При мобилизации или наборе в армию он мог выдаваться в готовом виде.

Новая форма, с некоторыми отличиями, была распространена во всей армии. Удобство в ношении, легкость подгонки были положительными качествами мундира. Однако отмена декоративных элементов, простота формы вызвали новую проблему - негативное к ней отношение. Это явилось отрицательным результатом реформы.

Сам же император с большим удовольствием и умением носил форму, которая полностью соответствовала его характеру и внешнему виду. Вот как описывает художник А.Н.Бенуа свою встречу с Александром III: «Меня поразила его «громоздкость», его тяжеловесность и величие. Введенная в самом начале царствования новая военная форма с притязанием па национальный характер, ее угрюмая простота и, хуже всего, эти грубые сапожищи с воткнутыми в них штанами возмущали мое художественное чувство. Но вот в натуре обо всем это забывалось, до того самоё лицо государя поражало своей значительностью».

Со сменой царя в России, как правило, менялась и военная форма. Одна- ко после смерти Александра III этого не произошло. До 1897 года она не подверглась каким-либо изменениям, за исключением восстановления некоторых декоративных деталей.

В 1897 году была проведена унификация приборных цветов - лацканов, воротников, обшлагов - в кавалерии, по образцу пехотных полков. Был изменен покрой мундира, он стал двубортным, с шестью пуговицами, карманными клапанами и выпушками.

Развитие военной техники и оружия к концу XIX века коренным образом изменило тактику ведения боевых действий. Сомкнутый строй сменился рассыпным. Широко распространилась позиционная война. Эти новые боевые условия вызвали изменения и в форме. С полевого походного обмундирования стали исчезать яркие расцветки. Появилась новая форма одежды - зеленая, защитного цвета, целью которой было сделать войска менее заметными на фоне местности.

Впервые защитные цвета обмундирования были введены в английской армии в 1895 году в качестве тропической колониальной формы, а в 1904-м, после англо-бурской войны, приняты в качестве основного цвета для походной формы.

Русская армия не спешила перенимать этот опыт, она вступила в русско- японскую войну еще в форме ярких расцветок. Но уже в апреле 1904 года технический комитет при Главном интендантском управлении представил на утверждение образец защитного обмундирования для войск действующей армии на Дальнем Востоке. Она была коричнево-серой - по цвечу растительности и почвы в Маньчжурии. Новое обмундирование поставлялось лишь вновь прибывшим батальонам. В остальных частях в боевой обстановке белые гимнастерки пришлось перекрашивать. Доходило до смешного - главнокомандующий А.Н.Куропаткин издал специальный приказ: «Пореже стирать рубахи, дабы они больше походили под цвет местности».

Следующим этапом преобразований военного костюма стало введение новой парадной формы в 1908-1909 годах.

В приказах 1907 года Николай II повелел: «Восстановить гвардейским частям пехоты, артиллерии и саперам мундиры времен царствования Александра II» и «для армейской пехоты, для всех частей артиллерии и инженерных войск установить двубортный мундир и ровным образом и форма обмундирования армейской кавалерии подлежит изменению». Реформы вернули к жизни нарядную, эффектно украшенную военную форму 1870-х годов.

И только драгунские полки получили мундиры нового покроя. Они были темно-зеленого цвета и похожи на колеты гвардейских кирасир. Особенно сильно изменились головные уборы гвардейской пехоты и армейской кавалерии. Новый головной убор пехотинцев, введенный в 1909 году, имел вид кивера, у офицеров обтянутого сукном, у нижних чинов - из черного фетра. Он был украшен подвесами, арматурой, султаном или кистью. Армейские драгуны получили каски с поперечным волосяным гребнем: черным - у драгунских полков и белым - у полков, бывших ранее кирасирскими. Музыканты всех полков имели красные султаны.

Шапки гвардейцев были из барашкового меха со шлыком полкового цвета, как правило, по цвету погон. В 1912 году для нижних чинов всех родов войск была введена суконная гимнастерка защитного цвета. Также были установлены погоны нового образца - двусторонние. Шили их так, чтобы можно было перекрашивать (если они выгорали), то есть внешним швом.

К 1913 году возникла проблема экономии средств, отпускаемых на обмундирование. Сроки ношения парадной формы в России были короткими, в основном же носились шинель или гимнастерка, и военные склады были заполнены невостребованным обмундированием. Выходом из создавшегося положения являлось введение единого типа обмундирования, пригодного для военного и мирного времени.

Техническая комиссия военного министерства получила задание императора разработать новые образцы путем добавления каких-либо украшений на существующую походную форму. Причем выбор украшений был предоставлен на усмотрение самих полков. На основании всех отзывов была установлена новая форма: суконная гимнастерка с пристежными лацканом, воротником и обшлагами. Головным убором служила папаха из барашка или искусственного меха. У офицеров декоративные элементы крепились на кителе.

Новое обмундирование успели получить всего девять полков. Дальнейшему проведению реформы помешала Первая мировая война.