Миланский эдикт 313 г. Роль миланского эдикта в истории древней христианской церкви

26 июня исполнится 1700 лет обнародования решения императоров св. Константина и Лициния дать христианам свободу по всей Римской империи. Накануне этой даты и накануне дня рождения Церкви - Пятидесятницы - рассказываем о Милане, городе, в котором это историческое решение было принято, его святынях и жизни его православной общины в наши дни. Цикл статей открываем рассказом о том, как принимался Миланский эдикт. Статуя императора Константина перед базиликой Сан-Лоренцо, Милан

Главное в Миланском эдикте: язычество потеряло статус государственной религии

Самым существенным новшеством эдикта было не прекращение гонений на христиан, а признание всех религий Империи равными в правах. Лактанций в сочинении «О смерти гонителей» цитирует документ: «Мы даруем и христианам, и всем прочим возможность свободно следовать той религии, какую кто пожелает, с тем, чтобы божественность, какая б то ни была на небесном престоле, могла бы пребывать в благосклонности и милости к нам и всем тем, кто находится под нашей властью. Поэтому мы решили хорошо и самым взвешенным образом обдумать это мероприятие, поскольку сочли вообще никому ни отказывать в возможностях, обратил ли кто свой разум к христианскому обряду или же посвятил его той религии, какую он счел наиболее подходящей для себя, чтобы вышнее божество, чей культ мы соблюдаем душой и сердцем, могло бы оказывать нам обычные благосклонность и одобрение во всем».

О свободе веры договорились на свадьбе

Решение дать христианам свободу собраний по всей Римской империи, было принято на свадьбе Констанции, сводной сестры св. Константина, и его соправителя Лициния. Флавия Юлия Констанция была одной из шести детей императора Констанция Хлора и Феодоры, дочери (или падчерицы) императора Максимина. Ради женитьбы на Феодоре, важной для его политической карьеры, Констанцию пришлось оставить св. Елену. Свадьба проходила в Медиолане (современном Милане). Дата рождения Констанции неизвестна, но ко времени свадьбы ей было не более 18 лет. Возраст Лициния приближался к 50 годам.

Свадьба состоялась после победы Константина над Максенцием

Вероятно, торжество проходило в феврале 313 года. За несколько месяцев до того, 28 октября 312 г., произошла знаменитая победа войск Константина над преторианцами узурпатора Максенция у Мульвийского моста, накануне которой св. Константин увидел на небе знамение Креста и надпись «Сим победиши» (In hoc signo vinces, Εν Τούτῳ Νίκα). Константин торжественно вступил в Рим. Бракосочетание скрепляло политический союз соправителей. Решение о свадьбе было принято еще до победы, вероятно в 311-312 гг. В Милан Константин прибыл из Рима и оставался в городе примерно до апреля.

На свадьбу мог быть приглашен главный гонитель христиан

По одной из версий историков, на свадьбу могли пригласить Диоклетиана. Ушедший на покой император в то время болел, до смерти ему оставалось меньше года, и покидать свое уединение в Далмации он не стал. В противном случае возник бы исторический курьез: главный преследователь христиан, присвоивший себе имя Юпитера, присутствовал бы при утверждении гонимой им веры. Версия о приглашении Диоклетиана строится на том, что в 313 году у него испортились отношения с Константином и Лицинием. По сообщению, Аврелия Виктора бывший правитель даже был отравлен. Отказ приехать мог быть воспринят как проявление нелояльности новой власти и привел к неприязни.

Миланский эдикт был обнародован не сразу

Когда именно был подписан Миланский эдикт и был ли он подписан вообще или между соправителями была достигнута устная договоренность, не известно. Для историков опорной является дата 13 (26 по новому стилю) июня 313 года. Этот день указан Лактанцием: в июньские иды, по римскому календарю, Лициний отдал приказ президу Никомедии (ныне Измит, город в Турции) обнародовать постановление о новом положении христиан в империи.

Поясняет классик русской церковной истории Василий Болотов: «Императорские эдикты сообщались не особенно быстро. Они рассылались (предъявлялись — perfulgere) сначала префектам, которые отсылали их низшим начальникам. Префекты сопровождали эти рескрипты своими комментариями. Этих уяснений в конце получалось достаточное количество. Каждый действовал в пределах своей власти. Можно думать, что первый эдикт Галерия вызвал такое массовое движение в пользу христианства, что правительство сочло нужным обставить этот переход некоторыми условиями, чтобы воспрепятствовать распространению христианства.

Текст Миланского эдикта не сохранился

Как говорилось выше, письмо Лициния никомедийскому президу приводит Лактанций, но в Кодексе законов Феодосия (Codex Theodosianus 438 г.) текст эдикта отсутствует. О существовании эдикта упоминает и кратко пересказывает его Евсевий в «Церковной истории», а также приводит его греческий перевод в Х книге своего труда.

Миланский эдикт был не первым законом в пользу христиан

В 311 году в Никомедии уже был выпущен эдикт о терпимости к христианам. Миланский эдикт расширил положения другого указа о веротерпимости, который был издан в Никомедии 30 апреля 311 года Галерием, в прошлом самым жестоким гонителем христиан. Никомедийский эдикт в отличие от Миланского не распространялся на всю территорию империи (соправитель Галерия Максимин Даза не принял эдикт), не приравнивал христианство к язычеству, лишь оказывал христианам «снисходительнейшую милость», не возвращал христианам конфискованную собственность, позволял собираться вместе на молитву, не опасаясь преследований и предписывал молиться о процветании Империи.

В конце Девятой книги «Церковной истории» Евсевий Кесарийский приводит текст и другого закона, предоставлявшего христианам свободу исповедовать свою веру, рескрипта Максимина 312 г. Русский церковный историк Василий Болотов видит в нем либо рисовку тирана своим благородством, либо реакцию на ничтожность результатов гонения против христиан, устроенного самим Максимином.

После Эдикта Церкви были предоставлены привилегии

Согласно Эдикту, христианам возвращалась конфискованная во время гонений собственность, также были предусмотрены выплаты компенсаций пострадавшим. После Миланского эдикта св. императором Константином были приняты и другие акты, упрочившие материальное положение Церкви. Клирики были освобождены от муниципальных повинностей, а Церковь в целом от налога на недвижимое имущество (кроме земельных наделов). Церковь смогла давать вольную рабам при согласии их хозяев, христианские храмы получили право предоставлять убежище, что раньше было привилегией языческих святилищ. Сбор с определенной части земли каждого города передавался местным церквям, т.е. они получили прямое регулярное финансирование от государства.

Во время провозглашения Миланского эдикта папой был африканец

Миланский эдикт был провозглашен при папе римском Мильтиаде (Мелхиаде), который был родом из Северной Африки и, возможно, был темнокожим. Его епископство началось в 311 году, т.е. еще до победы св. Константина. В том же 313 году резиденция римских епископов была обустроена в Латеране, бывшем поместье семьи Латеранов, подаренном Церкви св. Константином. Следующим папой стал святитель Сильвестр, при нем христианство стало утверждаться в Риме, были построены великолепные базилики, а Церковь стала быстро превращаться в серьезную силу в государстве.

Невеста стала защитницей ариан

Как сложились судьбы главный действующих лиц той миланской свадьбы? Меньше, чем через год вспыхнула война между св. Константином и Лицинием. К 324 году последний он был окончательно разбит и укрылся вместе с женой Констанцией и 9-летним сыном в Никомедии. Констанция попросила у брата милости для мужа - жить в ссылке в Фессалонике. Св. Константин уступил ее просьбам, но через год Лициний был задушен, будучи обвинен в подстрекательстве гарнизона к бунту. Констанция стала духовной дочерью епископа Никомедийского Евсевия, одного из ревностных ариан, и сама стала их покровительницей при дворе и поддерживала их во время Первого Вселенского собора.

Миланский эдикт — письмо императоров Константина и Лициния, провозглашавшее религиозную терпимость на территории Римской империи. Миланский эдикт явился важным шагом на пути превращения христианства в официальную религию империи. Текст эдикта до нас не дошёл, однако он цитируется Лактанцием в его труде «Смерть гонителей».

"1. Среди прочего, что мы планируем (сделать) для всегдашнего блага и пользы государства, мы, со своей стороны, желали бы прежде всего исправить, наряду с древними законами, также и государственное устройство римлян в целом, а также принять меры к тому, чтобы и христиане, оставившие образ мысли своих предков, обратились к благим помыслам.

2. Ведь на каком-то основании оных христиан охватило рвение и такое неразумие завладело (ими), что они перестали следовать тем древним обычаям, которые впервые, может быть, их же собственными предками и были установлены, но по собственному произволу, а также по прихоти, они сделали себе такие законы, которые почитались ими одними, и из противных соображений собрали вместе различные народы.

3. Когда же наконец появилось наше постановление о том, чтобы они обратились к древним обычаям, некоторые им подчинились из страха, иные же были наказаны.

4. Однако, поскольку большинство упорствовало в своих основных положениях, а мы увидели, что так же, как не справляются культ и должное служение оным богам, не почитается и бог христиан, то, исходя из соображений проявить нашу снисходительнейшую милость и согласно постоянному обычаю по своему обыкновению даровать прощение всем людям, мы сочли, что нашу благосклонность следует скорейшим образом распространить и на них, дабы христиане вновь существовали бы (в рамках закона) и могли бы организовывать свои собрания, (но) ничего не предпринимая против порядка.

5. В другом же послании мы намерены указать судьям, что им следует выполнять. Засим, в соответствии с нашим великодушием, они должны молить своего бога за благосостояние наше, государства и свое собственное, чтобы государство повсюду сохранялось в безупречности, а им можно было безмятежно жить в домах своих".

1. Этот эдикт был обнародован в Никомедии в канун майских календ в восьмое консульство (Галерия) и второе Максимиана (30.04.311).

1. Лициний же, приняв часть (его) войска и распределив его, переправил армию в Вифинию спустя несколько дней после битвы. Прибыв в Никомедию, он воздал хвалу Богу, помощью которого одержал победу. В июньские иды (13.06.313), в третье консульство свое и Константина, он приказал обнародовать представленные наместнику послания о восстановлении церкви следующего содержания:

2. Когда я, Константин Август, а также я, Лициний Август, благополучно собрались в Медиолане и занялись всем тем, что касается народных выгод и благополучия, то, занявшись теми делами, что были бы, помимо прочего, полезными для большинства людей, мы решили, что прежде всего следует распорядиться касательно тех, кто сохранил богопочитание, о том, что мы даруем и христианам, и всем прочим возможность свободно следовать той религии, какую кто пожелает, с тем, чтобы божественность, какая б то ни была на небесном престоле, могла бы пребывать в благосклонности и милости к нам и всем тем, кто находится под нашей властью.

3. Поэтому мы решили хорошо и самым взвешенным образом обдумать это мероприятие, поскольку сочли вообще никому ни отказывать в возможностях, обратил ли кто свой разум к христианскому обряду или же посвятил его той религии, какую он счел наиболее подходящей для себя, чтобы вышнее божество, чей культ мы соблюдаем душой и сердцем, могло бы оказывать нам обычные благосклонность и одобрение во всем.

4. Поэтому твоему благородию надлежит знать о том, что нам угодно отменить все, без исключения, изъятые договора касательно христиан, что были прежде записаны и отданы тебе по долгу службы на сохранение, и которые стали рассматриваться нашей милостью как совершенно незаконные и чуждые, и что любой из тех, кто проявил желание отправлять христианские обряды, может свободно и просто позволить себе участвовать в них без каких-либо беспокойств и неприятностей.

5. Мы решили, что твоим обязанностям следует найти самое полное выражение в этом, ибо, как тебе известно, мы даровали оным христианам возможность проводить свои религиозные обряды свободно и независимо.

6. Когда ты убедишься в том, что они находятся под нашим покровительством, твое благородие поймет и то, что другим также была дарована возможность справлять свои обряды равно открыто и свободно в покое нашего правления, чтобы каждый был свободен в праве выбора религии. Это было сделано нами, чтобы не видеть никакого ущемления кого-либо как в должностном статусе (honor), так и в культе.

7. Кроме того, мы сочли целесообразным постановить в отношении лиц, исповедующих христианство, о том, что, если те места, в которых они ранее по обыкновению собирались, были захвачены согласно посланиям, также данным тебе прежде в установленной форме по долгу службы, и вскоре были куплены кем-то из нашего фиска или кем-либо другим, то их должно вернуть христианам без взимания оплаты и без каких-либо денежных претензий, не прибегая к обману и крючкотворству (ambiguitate).

8. Тем, кто приобрел (земли) в дар, следует вернуть их оным христианам как можно быстрее, если же те, кто получил их за службу или приобрел в дар, потребуют что от нашей благосклонности, пусть просят заместителя, чтобы о нем и о них самих позаботились по нашей милости. Все это надлежит передать через твое посредничество и без задержки непосредственно христианской общине.

9. А поскольку известно, что оные христиане владели не только теми местами, в которых обычно собирались, но и другими, находившимися под властью их общин, т. е. церквей, а не отдельных лиц, все их, по закону, изложенному нами выше, без каких-либо сомнений и споров, ты прикажешь вернуть оным христианам, т. е. их общине и собраниям, соблюдая, разумеется, вышеизложенный принцип так, чтобы те, кто возвратил оное без возмещения согласно сказанному нами, надеялись на возмещение убытков от нашей благосклонности.

10. Во всем этом ты должен оказывать вышеупомянутой христианской общине свое самое активное посредничество, чтобы исполнить как можно быстрее наше распоряжение и проявить тем самым заботу о спокойствии народа по милости нашей.

11. Да пребудет с нами посему, как было сказано выше, божье благоволение, что уже было испытано нами в стольких предприятиях, а народ наш пребывал в благоденствии и блаженстве во все времена при наших преемниках.

12. А чтобы о форме постановления и нашей благосклонности все могли иметь представление, тебе следует выставить эти предписания повсюду в том виде, который ты предпочтешь, и донести (их) до общего сведения, чтобы никто не остался в неведении относительно постановления от нашей благосклонности".

13. К распоряжениям представленным в письменном виде (прилагались) также устные рекомендации о том, что собрания следует восстановить в прежнем положении. Таким образом, от ниспровержения церкви до ее восстановления прошло 10 лет и около 4 месяцев.

Страница 1 из 4

МИЛАНСКИЙ ЭДИКТ – эдикт (указ) римских императоров-соправителей Лициния и Константина (314–323 гг.) о признании христианства наряду с другими религиями, изданный ими, по свидетельству историка церкви Евсевия Кесарийского (около 263 – 340 гг.), в 313 г. в Медиолане (ныне – Милан). Он широко известен также под названием «эдикт веротерпимости» и считается одним из важнейших документов в истории христианства, открывшим дорогу христианизации Европы. Его целью было привлечение сторонников христианства на свою сторону как в борьбе императоров друг с другом, так и с другими претендентами на римский трон. В начале IV в. христианство исповедовало не более одной десятой части населения Римской империи, однако христиане к этому времени уже успели создать крепкую организацию с мощной материальной базой, поскольку и богатые, и бедные люди не скупились на пожертвования в надежде на загробное блаженство. Правители понимали сдерживающую роль христианской церкви и также одаривали её привилегиями и земельными наделами. В результате к началу IV в. христианская церковь обладала десятой частью всех земель империи, а самым значительным имуществом обладали коллегии и создававшиеся вокруг них христианские общины, специализирующиеся на ритуалах захоронения. Языческая религия, требуя лишь соблюдения внешних обрядов, оставляла простор для свободы мысли, христианство же требовало безоговорочного признания установлений догмы. Поэтому именно такая религия была наиболее подходящей идеологической базой для монархии, возглавляемой «святейшим» императором, который, к тому же, считался верховным жрецом (Pontifex Maximus), защитником традиционных верований. На язычников христиане наводили страх и неприязнь своей скрытностью из-за особенностей богослужения, непримиримостью к иным религиозным представлениям, открытым непочтением к богам традиционной религии. Бытует мнение, что римские императоры были организаторами гонений на христиан, отвергавших отечественных богов, но это верно лишь отчасти. В реальности основные причины гонений исследователи советуют искать не на государственном, а на муниципальном уровне; они почти всегда были вызваны имущественными спорами, сопровождавшихся погромами. На муниципальном уровне, в коллегиях, эти споры не всегда можно было разрешить мирным путём, опираясь на законодательство, поскольку у префектов не хватало для этого ни полномочий, ни желаний. Поэтому они апеллировали к верховной власти. Ответные меры со стороны властей были не всегда адекватными, и христианский клир использовал эти ситуации для того, чтобы выступать от имени несправедливо обиженных. Оказывая пострадавшим гражданам благотворительность из пожертвованных средств, христианские пресвитеры (а затем и епископы) привлекали на свою сторону язычников, вводя их в ранг «верных». Обряд посвящения при этом был заведомо таинственным. Эта таинственность особенно ярко проявлялась в обрядах захоронения. Среди правителей было много людей, симпатизирующих христианству. Одним из них в эту эпоху был соправитель императора Диоклетиана (284–305 гг.) – Констанций Хлор (293–305 гг.), чьим внебрачным сыном был Константин I Великий. Именно этим фактом (т.е. тем, что император был вскормлен «христианским молоком») христианская традиция объясняет появление эдикта Константина, предоставившего свободу вероисповедания христианам, вошедшим в историю под названием «Миланского эдикта». Однако в реальности его появление было вызвано не столько христианским воспитанием будущего императора, сколько сложившейся в то время политической ситуацией. Император Диоклетиан в 285 г. разделил империю со своим товарищем по оружию Максимианом, чтобы легче отбиваться от врагов; оба носили титул Августов. В 292 г. к власти были приобщены ещё два императора с титулами цезарей – Констанций Хлор для Запада и Галерий (293–311 гг.) для Востока. Таким образом, с 293 по 305 гг. Римской империей управляли четыре императора: Диоклетиан, Максимиан, Констанций и Галерий.

После гонений Диоклетиана и начала царствования Галерия стало понятно, что веру нельзя искоренить казнями, потому что чем больше было мучеников, тем больше становилось у христианства новых приверженцев. К тому же благодаря апологетам постепенно общество перестает рассматривать христиан как атеистов или колдунов. Раннее богословия сделало возможным объяснение христианских истин, что необходимо для принятия его как государственной религии. Уже Галерий в 311 году признает христианство как религию равным всем другим, при Константине же оно получает привилегированный статус.

Константин , сын Констанция Хлора и Елены, родился в городе Нише, в Сербии. Год рождения его точно неизвестен, предполагают 274 или 289 г. Его отец, возможно, был неоплатоником, пожтому религиозность характерна всей семье Константина. В качестве заложника, Константин в девяностых годах 3-го века отправился ко двору Диоклетиана в Никомидию. Здесь он провел более 10-ти лет. При дворе Диоклетиана царила тогда атмосфера почти христианская. Константин держался к христианам очень лояльно. В 306 году он становится кесарем Запада, унаследовав своему отцу, который получил это звание после отречения кесарей Диоклетиана и Максимина. Он освобождает христиан и, возможно, влияет на подписание эдикта 311 года. Тем временем назревает война с Максенцием, его соправителем в Риме, причем войск у Максенция раз в 6 больше. К этому времени относится знаменитое видение Константина: он увидел на фоне солнца знак креста и надпись «Сим побеждай». А перед сражением ему приснился сон, в котором голос повелел ему изобразить на флагах символ Христа (буква Х, по которой посередине проходит буква Р) (описано Евсевием). Битва произошла 28-го октября 312-го г. на Мильвийском мосту. Максенций, введенный в заблуждение Сивиллами (книгами), вопреки всем стратегическим соображениям, вышел из Рима, занял неудобную позицию и был разбит. Это казалось всем невероятным, в Риме был воздвигнут памятник Константину с крестом. Константин и его союзник Ликиний отбыли в Милан, где в 313 году и был составлен эдикт, определявший положение христиан в империи (этот эдикт правда сохранился только в указе Ликиния Никомидиймкому президу 313 года). Есть точка зрения Зеека, что Миланский эдикт – просто письмо Ликиния в Вифинию с отменой всех ограничений действия эдикта 311 года, но это не подтверждается, так как есть свидетельства о том, что некое соглашение касательно христианства было достигнуто в Милане. Основные источники по всей этой истории – Лактанций и Евсевий.

Текст эдикта: «Еще ранее полагая, что свободы в религии стеснять не должно, что, напротив, нужно предоставить права заботиться о Божественных предметах уму и воле каждого, по собственному его произволению, повелели мы и христианам соблюдать веру, согласно избранной ими религии. Но так как в том указе, которым предоставлялось им такое право, были на деле при этом еще поставлены многие различные условия, то, может быть, некоторые из них скоро потом встретили препятствие такому соблюдению. Когда мы прибыли благополучно в Медиолан, я - Константин-Август и Ликиний-Август подвергли обсуждению все, что относилось к общественной пользе и благополучию, то в ряду прочего, что казалось нам для многих людей полезным, в особенности признали мы нужным сделать постановление, направленное к поддержанию страха и благоговения к Божеству, именно, даровать христианам и всем свободу следовать той религии, какой каждый желает, дабы находящееся на небесах Божество /греч. дабы Божество, каково бы оно ни было, и что вообще находится на небе/ могло быть милостиво и благосклонно к нам и ко всем, находящимся под нашею властью. Итак, мы постановили, руководясь здравым и правильнейшим рассуждением, принять такое решение, чтобы вообще никого не лишать свободы следовать и держаться соблюдаемой у христиан веры, и чтобы каждому дана была свобода следовать той религии, какую сам считает наилучшею для себя, дабы верховное Божество, почитаемое нами по свободному убеждению, могло проявлять во всем обычную милость и благоволение к нам.

Посему надлежит твоей чести знать, что нам угодно было, чтобы по устранении всех совершенно ограничений, которые можно было усматривать в данном тебе ранее указе касательно христиан /греческ. «эту волю нашу надлежало изложить письменно, чтобы по устранении всех совершенно ограничений, которые содержались в посланном твоей чести ранее нашем указе касательно христиан и которые казались весьма недобрыми и несообразными с нашею кротостью»/ - чтобы это было устранено, и ныне каждый из желающих содержать религию христиан мог делать это свободно и беспрепятственно, без всякого для себя стеснения и затруднения. Объявить это со всею обстоятельностью твоей попечительности мы признали нужным, дабы ты знал, что мы и христианам даровали права свободного и неограниченного содержания своей религии. Видя же, что им это позволено нами, твоя честь поймет, что и другим также предоставлена, ради спокойствия нашего времени, подобная же полная свобода в соблюдении своей религии, так что каждый имеет право свободно избрать и почитать то, что ему угодно; это нами постановлено с тою целью, чтобы не казалось, что нами нанесен какой либо ущерб какому бы то ни было культу или религии (латинский текст испорчен).

Кроме сего, относительно христиан мы постановляем (латин. - решили постановить), чтобы те места в которых прежде они обычно имели собрания, о которых в предыдущем указе к твоей чести было сделано известное (греч. - иное) постановление, если они окажутся купленными в предыдущее время какими-либо лицами, или у казны, или у кого другого, - эти лица немедленно и без колебаний возвратили бы христианам безденежно и без требования какой либо платы; равно и получившие эти места в дар пусть возможно скорее отдадут (их) христианам. При этом и те, которые купили эти места, и те, которые получили в дар, если будут искать чего либо от нашего благоволения (лат. - пусть просят соответствующего вознаграждения, - греческ. - пусть обратятся к местному эпарху), дабы и они по нашей милости не остались без удовлетворения. Все это должно быть передано, при твоем содействии, обществу христиан немедленно, без всякого отлагательства. И так как известно, что христиане имели во владении не только места, где они обычно собирались, но и другие, составлявшие собственность не отдельных лиц, но общества их (лат. - т. е. церквей; греч. - т. е. христиан) все это в силу закона, который мы выше определили, ты прикажешь отдать христианам, т. е. обществу и собраниям их, без какого либо колебания и прекословия, с соблюдением именно выше указанного правила, чтобы те, которые бесплатно возвратят их, надеялись получить вознаграждение от нашей доброты.

Во всем этом ты обязан оказать выше названному обществу христиан все возможное содействие, чтобы повеление наше выполнено было в самом скором времени, дабы и в этом выразилось попечение нашей милости об общественном спокойствии и тогда, в виду этого, как было выше замечено, Божественное к нам благоволение, в столь великой мере уже испытанное нами, пребудет всегда, содействуя нашим успехам и общему благополучию. А чтобы этот милостивый закон наш мог сделаться всем известным, написанное здесь ты должен в своем публичном объявлении выставить всюду и довести до общего сведения, дабы этот закон нашей милости ни для кого не оставался в неизвестности».

В отличие от Никомидийского закона 311 года Миланский эдикт не ставит цель терпеть христиан как зло, но дает христианам право учить до тех пор, пока они не причиняют ущерб другим религиям. В эдикте оговорен как паритет христианства и других религий, так и имущественное и общественное положение христиан.

Сначала Константин оставался верен принципу равноправия религий, разделявших мир на два непримиримые лагеря. Так, в том же 313-ом г., он разрешил культ рода Флавиева в Африке. С другой стороны, Церковь добивалась тех прав и привилегий, которыми пользовалась языческая религия и представители языческих культов. Так началось новое направление в религиозной политике Константина. Император, некрещеный, естественно, стоял выше всех культов, но явно обнаруживались его симпатии к христианам, поэтому на их храмы, общины, клир распространялись льготы: в 313 освобождение от декурионата, в 315 свобода от казенных повинностей наряду с императорским доменом, в 319 – установлена юрисдикция епископов в гражданских делах, 321 – узаконена формула освобождение рабов в церкви перед епископом, в 323 – запрет на принуждение христиан к участию в языческих празднествах. Теперь христианство явно начинает доминировать. Крестился Константин уже на смертном одре от Евсевия Никомидийского. Это вполне понятно: крещение предполагало полное участие в жизни церкви и ко многому обязывало, на что Константин в то время еще не мог пойти (например, это касается совершенных Константином пяти убийств, которые были делом политической необходимости или произошли по решению суда).

Миланский эдикт сыграл решающую роль в истории христианства. Учение Христа принимается в единственный на тот момент в ойкумене империи, развивается богословие (отцы церкви, борьба с ересями), возрастает возможность миссии. Но при этом возникает особая проблема отношений Церкви и государства. Если сначала они находятся как бы в разных реальностях, то теперь есть Церковь и есть император-христианин, находящийся немного вне Церкви. Шмеман в «Историческом пути православия» указывает, что Константин обращается к Церкви не как ищущий истину, а как император, чью власть санкционировал Бог. Свобода Миланского эдикта, по Шмеману, не христианская свобода, так как при всей благой значимости этого эдикта привела к тому, что христианство приняло идею теократической монархии, а значит, на долгое время свобода личности, самая христианская из идей языческого мира, окажется символом борьбы против Церкви. Это свобода культа и начало религиозного монархизма христианства. Но при этом это конец предыдущей духовной эпохи – эпохи синкретизма, представлений о том, что все религии можно совмещать как восходящие к одному Божеству.

Константин был сын Констанция Хлора и царицы Елены. Унаследовав от отца кротость к подчиненным, любовь и внимание к христианам, которых Констанций не преследовал в своей области, не смотря на свирепствовавшее в остальных частях империи гонение против них, а он своей матери искреннее внутреннее благочестие, Константин уже в детстве познакомился с христианами и их учением. Особенно содействовало этому знакомству пребывание его при дворе имп. Диоклитиана, вызвавшаго Константина к себе в Никомидию, вероятно, в качестве заложника со стороны его отца. Во время гонения Диоклитиана, Константин был свидетелем жестокостей гонителей и благороднаго мужества христиан. Он понял всю несправедливость римских правителей и «стал чуждаться их потому, как он сам впоследствии говорил, что видел дикость их нравов». Правда, он не был еще в это время христианином, но его симпатии, очевидно, склонялись в пользу христиан, тем более, что к ним так благоволил и его отец. Незадолго до своей смерти Констанций Хлор вызвал к себе сына в Галлию. После смерти Констанция молодой Константин был провозглашен императором. На западе, в Италии, в это время происходила большая смута; вместо одного императора здесь было три: старый Максимиан Геркул, его сын Максенций и Север. Они вели между собою борьбу. Более счастливым оказался Максенций, занявший Рим. Но он не сумел упрочить свое положение в древней столице. Напротив, он сделал шаг, погубивший его и отдавший весь запад в руки Константину, – именно, под предлогом мести за своего отца Максимиана Геркула, бежавшаго от сына в Галлию и там неожиданно нашедшаго свою кончину, Максенций обявил в 311 году войну Константину. Война эта замечательна по своим последствиям. В отношении политическом она способствовала созданию новаго идеала государственной жизни, а в отношении религиозном она доставила христианству окончательное и полное торжество над язычеством.

Система четверовластия, введенная Диоклитианом, имела своею целью – облегчить дело управления многочисленными провинциями римской империи и теснее связать во едино ея части, стремившияся к обособлению. Четыре императора удостаиваемые императорскаго достоинства через усыновление младшаго старшим, должны были работать для общаго блага каждый на своем месте, будучи связаны между собою единством законодательства, в области котораго они могли действовать только с общаго согласия. Но время показало всю несостоятельность этой системы. Между императорами появилось соперничество, переходившее иногда в гибельное для государства междоусобие, как то было в Италии. Константин В. отлично понимал, как непрочно это здание, построенное Диоклитианом. Его наблюдения над государственною жизнью, в связи с объявленною ему Максенцием войною, привели его к убеждению, что спасти государство от распада может не четверовластие, а единовластие, единодержавие. К этому он решил идти твердо и неуклонно. Приняв вызов Максенция, он вступил на путь, который должен был в корне изменить течение политической жизни греко-римской империи. С другой стороны, Константин В. глубже, чем Галерий в 311 г. и чем кто бы то ни было из государственныхьмужей его времени, сознавал всю несправедливость правительственных мер против христианства, ясно видел религиозную несостоятельность язычества и, как человек с гениальною предусмотрительностью, возымел решительную мысль создать единую империю на основе христианской. Исповедуя единобожие по примеру своего отца, он весьма близок был к христианству и легко мог стать христианином по своим религиозным убеждениям; требовалось только особое стечение обстоятельств, чтобы он вышел из состояния нерешительности. Это и случилось во время войны с Максенцием, когда Бог дивным образом явил ему Свою благодатную помощь.

Историк Евсевий со слов самого Константина В. разсказывает, что царь пред решительной битвой с Максенцием недоумевал, какого Бога призвать бы к себе на помощь. Тогда пришло ему на ум, что все гонители христианства были несчастны; один Констанций, его отец, благоволивший к христианам, был счастлив. Он стал тогда размышлять о Боге христианском. И вот однажды после полудня, когда солнце уже начало склоняться к западу, Константин собственными глазами узрел сложившееся из света и лежавшее выше солнца (или над солнцем) знамение креста с надписью: «сим побеждай». Это зрелище объяло ужасом как его самого, так и все войско. Константин, однако же, находился в недоумении и говорил сам себе: что значило бы такое явление? Но между тем как думал он таким образом, наступила ночь. Тогда во сне явился ему Христос с показанным на небе знамением и повелел, сделав знамя, подобное этому, показанному на небе, употреблять его для защиты от нападения врагов».

Константин не сомневался более в том, что он должен выступить под знаменем Креста Христова. «Он сделал, что было ему приказано и изобразил на щитах своих букву X, означающую имя Иисуса Христа. Войска его, подкрепленныя сим небесным знаменем, приготовились к сражению» () – последнему и решительному. Оно произошло под стенами Рима, на берегу реки Тибра, у так называемаго Мильвийскаго моста, 28 октября 312 года. Максенций был разбит и утонул в Тибре, а войско его разсеяно. Константин торжественно вошел в Рим, где был принят с великим почетом сенатом и народом, увидевшим в победе Константина нечто поразительное, чудесное. Победитель, как бы отвечая на недоумения современников, какою силою он мог одолеть римское войско, когда римляне на самом видном месте города воздвигли ему статую с знаменем креста в правой руке, велел начертать под ней такия слова: «этим спасительным знаменем, истинным доказательством мужества, я спас и освободил ваш город от ига тиранна и, по освобождении его, возвратил римскому сенату и народу прежний блеск и знаменитость» (Евсевий).

Ставши единодержавным на западе, после победы над Максенцием, и таким образом осуществивши часть своей политической программы, Константин В., говорящий и действующий уже как христианин, без всякаго колебания и с полною решительностью приступает к выполнению религиозных предначертаний своих. Он привлекает к этому делу и правителя восточной половины империи Ликиния, за котораго выдает в замужество свою сестру. В городе Медиолане в 313 году Константин и Ликиний и обнародовали приведенный нами выше т. н. Миланский эдикт.

Итак, к этом величайшему религиозному акту Константин В. приведен был прежде всего и главным образом своим высоким религиозным настроением, глубоким сознанием несправедливости прежних гонений на христиан, искренним убеждением в истинности христианской веры и глубоким чувством благодарности к Богу, столь дивно явившему ему спасительное знамя креста и даровавшему победу над тиранном Максенцием. Политических расчетов у него при этом не было и не могло быть никаких, ибо не на столько велико было тогда количество христиан в империи, чтобы можно было опереться на них в борьбе с несметными римскими легионами Максенция. Правда, уже тогда предносилось Константину, что по образцу единой Церкви Христовой он некогда создаст единое христианское государство, спаявши его отдельныя части в одно органическое целое единством веры христианской. Но это соображение могло иметь для него лишь второстепенное значение в то время, когда самое объединение государства под властью одного императора было еще вопросом отдаленнаго будущаго.

§ IV

Какое же значение имеет Маланский эдикт в истории нашей христианской веры?

Этим эдиктом прежде всего полагается конец гонениям на христиан. Константин В. настолько озабочен прекращением гонений, что неоднократно говорит в эдикте о даруемой христианам полной свободе в отправлении своей религии, своего богослужения. После трехвековой борьбы с христианством римское правительство впервые признало за ним право на свободное существование; оно торжественно отказалось от того ложнаго своего взгляда, что христианская вера есть религия недозволенная – недозволенная якобы потому, что она не принадлежит никакому в отдельности народу и, следовательно, не может быть прикреплена ни к какой местности, ни к какой территории. Римское правительство в течение многих веков стояло на этой ложной точке зрения и относилось терпимо только к тем религиям, которыя не стремились выйти из пределов той или другой национальности, той или другой территории. Так как христианство выступило с перваго же момента своего существования, как религия вселенская, предназначенная для всех людей и всех времен, так как христианская последовательно проводила в жизнь заповедь своего божественнаго основателя: «идите в мир весь, проповеди те Евангелие всей твари» , то римское правительство считало «новую веру» недозволенною и потому преследовало ее тем сильнее, чем больше она распространялась в империи. Константин В. усмотрел своим гениальным умом всю ложь такого языческаго воззрения на религию и своим Миланским эдиктом наметил для греко-римскаго законодательства касательно религий иныя начала. Он объявил, что истина на стороне христианства, которое хочет быть всемирною религией, потому что истинная религия только всемирной и может быть. Он дает христианству свободу полную и совершенную. Он обезпечивает ему право на безпрепятственное распространение в мире. «Мы дозволяем, – говорит он, – христианам и всякаго рода людям последовать той религии, какую иметь пожелают... не взирая на все указания, изданныя доселе против христиан, желаем, чтобы ты дозволил им отправление своей религии без малейшаго помешательства». Это – величайшее благо для человечества, ибо христианство отселе стало свободно распространяться и в течение одного столетия совершенно изгнало из мира тьму язычества. Конечно, последнее рано или поздно должно быть совершиться, ибо «слово Божие не вяжется»; но Миланский эдикт облегчил это дело и ускорил.

Но этого мало. Эдикт 313 года не только дарует христианству свободу существования и распространения, но объявляет его религией исключительной, имеющей право на особенное внимание законодательства и правительственной власти. Константин В. делает в эдикте подробныя распоряжения об отнятых у христиан во время гонений имуществах: они должны быть возвращены им без всякаго вознаграждения с их сторонй, а «те, тоторые им возвратят их без получения платы, должны ожидать ее от наших (царских) щедрот». Ясно, что, принимая на себя расходы по возстановлению имущественных прав христиан, правительство через это веру христианскую объявляет государственною религией и таким образом производит коренное изменение в своей религиозной политике. До сих пор язычество было покровительствуемой религией, а теперь таковою становится христианство, а язычество переходит на степень религии только терпимой, о которой законодатель говорит только вскользь, между прочим, как видно, например, из следующих слов эдикта: «ради мира и покоя нашего царствования мы признаем за благо, дабы даруемая христианам свобода простиралась и на всех других наших подданных с тем, чтобы ничье богослужение отнюдь нарушаемо не было». Правда, в Миланском эдикте есть выражения, на основании которых иной может подумать, что Константин В. не выделяет христианства из ряда других религий, а только уравнивает его в правах с ними. Таково, например только что приведенное: «ничье богослужение отнюдь нарушаемо (не должно быть)». Или еще: «дозволяем каждому исповедывать то богослужение, к какому кто имеет склонность». Но эти и подобныя выражения никого не должны смущать. Св. Константин В: здесь является лишь выразителем высокаго христианскаго начала терпимости, которую настойчиво проповедывали язычникам христианские апологеты (защитники веры) первых веков, и которую теперь торжествующее христианство, в лице Константина, применяет к побежденному язычеству. Миланский эдикт не об уравнении религий заботится, а о возвеличении христианства: за это говорит общий дух его. Он написан человеком, несомненно, христианской веры и в каждом положении своем обличаеть любовь законодателя к этой вере, желание выразить ей побольше почтения.

Возведение христианства на степень покровительствуемой религии находится в связи с торжественным признанием имущественных прав Церкви Христовой, как определенной религиозной организации, определеннаго религиознаго союза. В течение трех веков совершала в мире свое великое дело спасения людей. Она постепенно выросла в такое великое учреждение, что могла казаться государством в государстве. Отдельныя части ея, разсеянная по всей греко-римской империи, были связаны между собою единством управления и внутренней жизни. Потому-то языческим императорам она внушала опасения, конечно – политическаго свойства. Но Константин В. Миланским эдиктом разсеял все страхи. Он объявил учреждением, имеющим право на особенное покровительство государства. Защиту интересов Церкви он возложив на себя или – вернее – на государство, которое в ближайщую очередь должно вознаградить лиц, возвративших Церкви ея имущество. Для будущаго времени это имело громадное значение. Это означало, что государство хочет работать вместе с над осуществлением ея великих задач в мире, хочет помогать ей своими средствами. Это было началом того союза между Церковью и государством который закреплен был последующею церковною деятельностию Константина В., и который проходит через всю дальнейшую историю христианства и христианских народов. Союз этот имел весьма благодетельныя последствия как для Церкви, так и для государства. Христианская Церковь, пользуясь покровительством и помощью государства, развила в мире самую широкую миссионерскую, религиозно-просветительную и благотворительную деятельность. Она сосредоточила в своих руках руководство всею духовною жизнью народов и быстро повела их по пути просвещения, улучшения нравов, культурнаго развития, работая в данном случае не только вместе с государством, но всегда впереди его; она стала необходимой для человечества в такой мере, что крушение империи греко-римской не разорвало между ними внутренней связи, и до настоящаго времени она – наилучшая защитница и руководительница людей.

Если принять в соображение, что лучшие плоды духовнаго, а вместе с тем и материальнаго развития народов в течение 1600 лет, протекших со времени издания Миланскаго эдикта, имеют свой корень именно в этом эдикте, то станет понятно, почему торжественное воспоминание о нем есть величайший праздник для христианской Церкви, для христианскаго государства и вообще для всего христианскаго мира. Св. равноапостольный император Константин В., столь гениально оценивший мировое значение христианства и давший возможность всему человечеству приобщиться к неизсякаемому источнику высших духовных благ, принесенных на землю Христовой верой, заслуживает благоговейной памяти всех поколений людей. Достойны благочестиваго внимания нашего времени его многочисленныя и славныя дела, коими он почтил веру евангельскую и возвеличил Христову. Особенно же достойны нашего усердия его всесторонняя попечительность о добродетельной жизни христиан и о полном единомыслии их в вопросах веры. Некогда, по поводу споров о вере, он писал, как бы в назидание всех времен, следующее: «позвольте мне, служителю Всеблагого, довести под Его Промыслом ревность мою до конца, чтобы посредством воззваний, пособий и непрестанных внушений, привесть Его народы в состояние соборнаго общения... Да пребывает же между вами непоколебимо превосходство общей дружбы, вера в истину, почтение к Богу и законному богослужению. Возвратитесь к взаимному дружеству и любви...».

Силою Креста Христова да утвердит нас в том же духе служения святой Церкви, в том же разумении учения нашей веры, в той же любви к единомыслию и единодушию, кои мы ныне, в 1600-ую годовщину издания Миланскаго эдикта, благоговейно созерцаем в святом образе перваго христианскаго императора.